Кризис проедания
09.04.2009 Михаил Соколов, для УП
Чем больше становится известно о причинах и механизмах развития кризиса, тем больше закрадывается подозрений, что в действительности имеем дело не с кризисом либеральной модели экономики, а с тотальным кризисом политической системы управления, взаимоотношений властных элит и народа, – кризисом популизма или "перепотребления".
Более того, возможно, что причина происходящего лежит еще глубже – в гуманистической, христианской системе ценностей, дающей каждому почти религиозную надежду на справедливость и уверенность в своем праве на достойную (по его собственным меркам) жизнь, не принимая во внимание наличия у отдельных стран и человечества в целом необходимых для этого ресурсов.
Если сказанное верно, то нас ждет не просто прохождение очередного экономического цикла с присущими ему спадами и подъемами, а череда кризисов, точнее, предсмертных судорог существующей системы, за временное прекращение которых человечество будет вынужденно платить все возрастающую цену.
Новый мир будет уже не столь уютным и милосердным, каким он сегодня является для граждан глобального Запада, а жестким, рациональным и эффективным.
В свою очередь, представления человечества о ценностях гуманизма, народовластии и социальной справедливости будут вызывать у его лидеров такую же улыбку, какую в 4-5-м веках вызывали у варварских королей апелляции римлян к обессилевшему праву, чувству человеколюбия или величию Рима.
Невинная рука рынка
Чем, если не желанием американских финансовых и прочих властей скрыть собственные ошибки, можно объяснить попытку приписать причины финансового кризиса действию ничем не стесненной невидимой руки рынка?
Разве эта "рука" на протяжении последнего десятилетия держала за горло руководство федеральной резервной системы США, вынуждая удерживать учетную ставку на таком уровне (часто ниже 1% годовых), что деньги становились просто бесплатными?
Разве не те самые власти всячески поощряли банки выдавать все новые и новые кредиты частным лицам для стимулирования внутреннего спроса, а само правительство наращивало военные расходы за счет внешних заимствований, игнорируя колоссальное (около $700 миллиардов) отрицательное внешнеторговое сальдо США?
Прежде чем обвинять либеральную модель экономики, неплохо было бы взглянуть на то, что делали политические власти страны, принявшей на себя роль третьего Рима, центра корпоративного управления и, до недавнего времени, финансового центра мира.
А они жили в долг, не заботясь об источниках его погашения, и заменяли социальную поддержку бедных широкомасштабной раздачей кредитов. Очевидно, что создание экономики "перепотребления" может быть только политически мотивированным, а его цель – удовлетворение требований избирателей и корпоративных спонсоров.
Первым обеспечивался неоправданно высокий уровень жизни, вторым – барыши нескончаемых аукционов невиданной щедрости в виде различных государственных подрядов и искусственно раздутого внутреннего потребительского рынка США.
Именно неспособность ограничить потребительские притязания избирателя и противостоять давлению корпоративных спонсоров вынуждает американские власти предпринимать для выхода из создавшегося положения иррациональные шаги.
Вместо того, чтобы позволить обанкротиться инвестиционным банкам, радикально сократить военные расходы, направив средства на развитие новых технологий и человеческого капитала, Барак Обама заявляет о намерении влить в "старые меха" $2 триллиона новых денег, фактически переоформив частные токсичные долги на государство.
Как-то не верится, что бывший финансист, выпускник Колумбийского университета и Гарвардской юридической школы не понимает – обеспечить большинству американцев привычный для них уровень жизни можно только превратив их в нацию специалистов.
В противном случае никакое раздувание внутреннего рынка и кредитное стимулирование экономики не спасет их от наступающей безработицы и последующего обнищания, ведь запущенная самими Штатами глобализация неумолимо выравнивает стоимость труда американца и китайца, если они, конечно, обладают одним уровнем квалификации и трудолюбия.
Болезнь популизма
Кризис, начавшийся в США, очень быстро охватил весь мир, а затруднения, которые испытывают Европа, Китай, Россия, Украина, практически все страны мира, доказывают, что его развитие не может быть сведено к влиянию пусть и катастрофических вашингтонских ошибок.
Жизнь не по средствам, проедание ресурсов, накопленных трудом предыдущих поколений, паразитирование на доставшейся в наследство инфраструктуре стало общей чертой политики большинства правительств мира.
В свою очередь, финансовый кризис, падение потребления, сжатие рынков и взаимное недоверие инвесторов и компаний – лишь первые и, возможно, не самые страшные его проявления.
Гораздо страшнее истощение инфраструктуры в широком смысле этого слова, включающее не только дороги, порты, спутники и другие физические объекты, но и человеческий капитал, а также научную инфраструктуру и технологический задел.
Европа. Кризис таких новых членов ЕС, как Литва, Латвия, Эстония, Польша, моментально впавших в депрессию после прекращения внешней подпитки, является ярким примером жизни не по средствам.
В свою очередь, локомотивы старой Европы медленно, но уверенно растрачивают ранее накопленный потенциал. Экономическую и социальную ценность бунтующих французских арабов и плохо образованных немецких турок сложно сравнить с ценностью стареющего коренного населения Европы.
Европейские компании продолжают переносить производство в страны с дешевой рабочей силой. Европа теряет лидерство в технологической и научной сфере, уступая ведущие позиции не только США и Японии, но и Китаю, и Индии.
Который год еврочиновники говорят о необходимости кардинального увеличения финансирования науки и R&D, но никак не могут высвободить для этого необходимые финансовые ресурсы, поглощаемые высокими социальными гарантиями для экономически бесполезных граждан.
В результате даже по собственным декларативным планам ЕС в разы отстает от США по уровню финансирования науки, а бюджеты Франции и Германии уже не могут выдерживать прежний уровень социальных гарантий, что приводит к его постепенному понижению.
Украина и Россия. Падение цен на сырье убедительно доказало тот факт, что наши страны поддерживали экономический рост лишь за счет истощения своих природных ресурсов. Однако не только у недр и западных банков брали в долг.
Хроническое недофинансирование ЖКХ, ремонта газопроводов и распределительных станций, падение качества образования (мало кто из современных выпускников вузов способен конкурировать на международном рынке труда, особенно в сфере создания новых продуктов и технологий), старение популяции, утечка мозгов – все это признаки проедания наследства СССР.
А ведь резервы не бесконечны, и как только они окажутся исчерпанными, сегодняшний уровень жизни превратиться в недостижимую мечту, воспоминания о золотом веке.
Потакая требованиям наименее обеспеченных, но наиболее многочисленных слоев обществ, украинская и российская элиты лишают свои страны будущего. Все разговоры об инновационном развитии, ставке на новые технологии – не более чем блеф.
Тут некому их развивать, люди уехали или не выучились. Ни одна страна, даже располагая деньгами, не сможет взять и купить где-то за границей слой ученых-инноваторов и инженеров. Его можно только вырастить, но для этого нужны не только деньги, но и время.
А главное – политическая воля, достаточная, чтобы отказывать себе, чиновникам и избирателям даже в необходимом, чтобы оплачивать роскошь интеллектуальной элиты.
Кстати, именно так поступает Китай, финансируя обучение десятков, если не сотен тысяч своих студентов за границей и строительство 30 университетов, в то время как сотни миллионов его граждан остаются без медицинской помощи и без пенсий.
Китай. Казалось бы, вот страна, практически незатронутая кризисом. Действительно, в Китае речь идет лишь о снижении темпов роста ВВП, но никак не о его падении.
Вместе с этим именно власти Китая можно в последнюю очередь заподозрить в пристрастии к популизму. Кроме крайне низких социальных затрат компартия Поднебесной вот уже 20 лет удерживает заниженный обменный курс юаня, что, как известно, защищает внутренний рынок, но обедняет потребителя, поддерживая высокие цены на импорт.
Однако и китайское правительство испытывает огромный соблазн пожить в долг за счет накопленных запасов, для обеспечения социальной стабильности. Так, по словам российского экономиста Михаила Делягина, социальное напряжение в Китае измеряется не процентами рейтинга, а количеством крестьянских восстаний, составляющем сейчас несколько сотен в год.
И если с этой проблемой с успехом справляются внутренние войска и цензура, то недовольство 300 миллионов представителей среднего класса, чьи сбережения сгорели в топке биржевого краха, вызывают у китайской элиты серьезное беспокойство.
Если же учесть, что ослабление доллара и сжатие внутреннего рынка США скорее всего приведет к увольнению миллионов рабочих наиболее примитивных производств (падение ВВП возможно и в Китае, а его рост вовсе не означает увеличение занятости), ситуация действительно начинает выглядеть угрожающе.
Выход, который всерьез обсуждает китайское руководство, по сути, повторяет то, что уже сделали в США и Европе: предлагается направить накопленные резервы на закупку и внедрение прогрессивных сельскохозяйственных технологий, чтобы за счет роста урожайности добиться самообеспечения продуктами питания.
Идея выглядит привлекательно: действительно масштабные инвестиции в сельское хозяйство создадут внутренний фронт работ, оживят потребительский рынок, обеспечат продовольственную независимость страны. Только, как признают в частных беседах сами китайцы, уверенность в том, что эти инвестиции когда-то окупятся, у них отсутствует.
Системное противоречие
Если элиты всех названных стран вынуждены допускать схожие ошибки, логично предположить, что это не случайное стечение обстоятельств, а системная проблема. Действительно, базой современных экономической и политических систем являются разные группы населения: высококвалифицированные специалисты и широкие электоральные массы.
Интересы этих групп не только не совпадают, но зачастую находятся в глубоком противоречии. Рост экономики (ВВП), а вместе с ним могущества государства, увеличивает доходы первых, так как именно они являются ключевым и дефицитным ресурсом развития, но совершенно не означает увеличения доходов вторых.
Одновременно рядового избирателя мало волнует его экономическая продуктивность, он хочет жить лучше и требует от политиков в обмен на поддержку удовлетворить это желание, а не объяснять, почему это невозможно или как они это будут делать.
В условиях ограничения уровня фискальной нагрузки международной конкуренцией за капитал у политиков возникает соблазн, а иногда и объективная необходимость, подрегулировать экономику так, чтобы направить финансовые потоки в пользу своих спонсоров и избирателей, то есть экономически неэффективных групп.
Расплатой за "мухлеж" становятся постепенное вырождение системы до состояния, когда она потребляет больше благ, нежели производит.
Человечество уже не раз переживало крах цивилизаций из-за саморазрушения построенных ими политико-экономических систем. Так, Великий Рим за первые 400 лет нашей эры превратился из богатой и воинственной республики, обладавшей почти неисчерпаемым запасом храбрых воинов и опытных военачальников, в дряхлую империю, доведенную до распада и уничтожения дворцовыми распрями, внутренними раздорами и лихоимством императорских фаворитов.
Заметим, что утверждение императорской власти произошло при поддержке самих широких слоев населения, в то время как расцвет республики был связан со средоточением власти и благ в руках тех жителей Рима, которые представляли ударную часть его армии – главного конкурентного преимущества национальной экономики тех времен.
Кто заплатит по счетам?
К сожалению, нам неоткуда взять проверенную модель построения общества, способную разрешить назревшие противоречия. А наиболее простое и очевидное решение во многом не совместимо с присущей современной Западной цивилизации христианской системой ценностей, принципами социальной справедливости и равноправия, а также, интересами современных "пролетариев" и политической элиты.
Так, правительство страны, где право голоса имеют только те ее жители, кто является двигателем экономики, не заинтересовано в раскрутке кредитного маховика или искусственном поддержании высокой стоимости низкоквалифицированной рабочей силы.
Его избиратели требовали бы развития инфраструктуры, повышения доступности и качества образования, профилактики заболеваний, отдавая предпочтение обеспечению равных возможностей социальным гарантиям минимального уровня жизни.
Очевидно, что такая система, где львиная доля общественных средств расходуется на развитие и приумножение ключевого конкурентного преимущества национальной экономики – в настоящий момент слоя высокопрофессиональных интеллектуалов-инноваторов, кардинально сильнее и эффективнее современных форм государственного устройства развитых стран.
Однако едва ли общество способно согласиться с отменой общего избирательного права, а за ним и социальных программ, поддерживающих наименее экономически продуктивных, а значит и бедных граждан.
Да и элита не заинтересована, в разрушении фактической монополии ее отпрысков на высококлассное образование – известно, что во все времена слой богачей был склонен успокаивать волнения черни раздачей хлеба, но не удочек.
С другой стороны, если не найдем способа разрешить названные противоречия, очень скоро можем превратиться в экономическую колонию новой глобальной "Поднебесной империи", а, соответственно, начнем играть по чужим и очень жестким правилам против собственной воли.
Более того, необходимо четко осознавать, что за каждый новый виток кризиса, вызванный продолжением политики "перепотребления" или "гиперпопулизма" будут вынуждены платить самые бедные граждане страны.
Причем чем больше средств сейчас проедим, потратив на затыкание социальных дыр бюджета вместо восстановления инфраструктуры, повышения конкурентоспособности и эффективности экономики, тем более глубоким будет следующее падение, а соответственно тем большими будут потери тех самых рядовых избирателей, о которых так пекутся теперешние политики.
You must be registered for see links
