Патриотизм сегодня в большой моде. Власть и оппозиция пытаются перещеголять друг друга в деле защиты национальных интересов. Едва лишь переизбранный на второй срок, Ельцин громогласно обещает новую национальную идею для России. КПРФ с соратниками немедленно учреждают народно-патриотический союз.
...Ревнивый патриотизм это свирепая добродетель, которая пролила вдесятеро больше крови, чем все пороки вместе.
А. И. Герцен
Назвать деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно назвать рабов рабами.
Акутагава Рюноскэ.
Генерал Лебедь обещает прекратить чеченскую войну, поскольку ему-де за державу обидно, а оберфюрер приватизации Чубайс возражает - во имя целостности той же державы. Во славу русской нации топочут сапоги баркашей и фиглярничают Жириновский и Лимонов. В среде левых буйно расцветает почвенничество, которое рьяно обличает космополитизм с позиций национальной культуры. И даже те, кто в этой удушливой атмосфере чванливой истерики еще рискует именовать себя интернационалистами, считают нужным оговориться: "Нет нужды доказывать, что чувство Родины, ощущение принадлежности к своей нации, ее культуре, традициям и обычаям, идея защиты государственных интересов страны - ничего общего с национализмом не имеют. Патриотизм в этом смысле - естественное чувство всякого нормального человека" (Альтернативы, #1, 1996, с. 74).
Очевидно, Лев Толстой не был нормальным человеком. Он не постеснялся заявить во всеуслышание, что патриотизм - это дикость, скотство, кровь и ненависть. Того же мнения придерживались и другие гуманисты. Но что до них нынешним политикам, которыми овладел злой демон конца века - национализм?
Взлет национал-патриотизма нельзя считать достоянием корчащейся в смертных муках экс- советской империи. Те же раковые симптомы обнаруживаются и в других государствах мира: усиление националистических и ультраправых партий, рост страха перед чужими (ксенофобии), кровавые этнические и религиозные конфликты. Что бы ни происходило - экономический кризис или политические потрясения, падение уровня жизни или болезненные социальные сдвиги - обыватель повсюду винит во всех проблемах чужаков, инородцев и иностранцев. Вся древняя, ядовитая и смердящая ненависть идет сегодня во фронтальную атаку против Гуманизма. В незапамятные времена первобытный человек верил, что только члены его рода и племени являются людьми, вое остальные приравнивались к животным, на них разрешалось охотиться, их можно было убивать и даже пожирать. До сих пор на языках некоторых народов люди или настоящие люди - самоназвания. Основой для такой психологии служили кровное родство и поклонение общим, обожествленным предкам.
Внутри племени высшим законом служит правило каждый за всех. Но оно не распространяется на соседние кланы и племена, - отмечал Кропоткин. - И если дело доходит до войны, то самые крайние жестокости могут вызвать восхищение племени. Эта двойная мораль проходит через всю историю человечества и сохранилась до сего дня (П. Кропоткин. Взаимная помощь - Берлин, 1977, с. 103-104). Древние предрассудки держались стойко, сопротивляясь доводам знаний и разума. Египтяне сомневались в человеческой природе азиатов, а эллины - варваров. В Греции и Риме нередко именно приверженцы демократических режимов более других склонялись к порабощению чужих земель - обилие чужеплеменных рабов должно было облегчить жизнь соплеменников. На Руси всех иностранцев именовали не-мы (немцы). Испанские конкистадоры и католические священники спорили, обладают ли человеческой душой покоренные индейцы. В Японии еще в XIX веке были убеждены, что европейцы, мочась, поднимают ноги, как собаки. А в нашем, просвещенном веке нацисты уничтожали миллионы людей, объявив их недочеловеками, опасными животными и выродками...
Тем не менее, тысячелетия не прошли бесследно. Люди постигали огромность и многообразие мира, знакомились с другими культурами и начинали понимать, что они и подчас столь непохожие на них внешне существа, говорящие на иных языках и поклоняющиеся иным богам принадлежат к одному - тому же самому - человечеству. Вряд ли первобытные заблуждения просуществовали столь долго, если бы они не поддерживались и не подпитывались сознательно. Вина лежит не на порочной человеческой натуре, а на вполне конкретных интересах властителей государств и правящих классов. На протяжении всей истории они - посредством воспитания и религии, образования и науки, прямого идеологического нажима и хитроумного обмана - внушали своим подданным, что господа и рабы, говорящие на одном наречии и верящие в одного бога, ближе друг к другу, чем угнетенные разных племен, стран и наций. Ксенофобии была придана, таким образом, компенсирующая (отвлекающая) функция. Национальная идея взывает к племенной, этнической или государственной солидарности. Когда измученный бедняк не мог больше сносить гнет властелина, ему всегда указывали на внешнюю угрозу - на реальных или мнимых врагов из соседнего клана, города или царства. В осажденной крепости некогда думать о внутренних распрях. Единство рода, племени, народа, государства в борьбе с опасностью извне испокон веков служила последним и решающим доводом для оправдания социального мира, незыблемости господства и иерархии. В период феодальных войн бароны науськивали своих крестьян на крепостных соседа. В эпоху национальных государств и мировых войн то же самое делают правительства и бароны нефти, угля и стали. Паны дерутся, а у холопов чубы трещат - гласит старинная поговорка.
Угнетенные, сражающиеся за своих господ, не могут объединиться друг с другом и вместе восстать. Чем больше наемные рабы капитала разных стран и наций воюют между собой и ненавидят своих иноязычных братьев по классу, тем трудное становятся классовая солидарность и взаимопомощь, тем меньше у них шансов на успех в сопротивлении эксплуатации, тем дальше социальная революция. В обмен на повиновение господам, национальная идея обещает угнетенным собственных рабов. Пусть тебе живется нелегко, внушает она, но по самому факту своего происхождения ты - настоящий человек, ты выше всех окружающих народов. Гордиться славою своих повелителей и их предков не только можно, но и должно. Пусть тебя высечет хозяин - ты всегда можешь отыграться на своем рабе, забив его до смерти: ведь он всего лишь недочеловек... Наряду с призывом к единению с господами национальная идея убеждает людей, будто во всех их трудностях виноваты не хозяева государства и собственности, а угнетенные и обездоленные другой национальности.
Сокращение социального государства и рост безработицы на сегодняшнем Западе вызваны структурной перестройкой экономики, которую осуществляет капитал - но СМИ и платные исследователи внушают трудящимся, что это нахлынувшие иностранцы крадут у них рабочие места, социальные льготы и пособия.
Многие верят и голосуют за неофашистов и крайне правых. В югославских республиках повернувшая к рынку бюрократия была смертельно напугана стачками против повышения цен. Выход был найден быстрое на место классовой солидарности поставили национальную, и с тех пор на Балканах, не переставая, льется кровь, а обогатившиеся чиновники спокойно подсчитывают барыши. Девиз Разделяй и властвуй - это принцип действия национальной идеи. Бюрократы и необогачи, спекулянты и мафиози в республиках бывшего Союза, все те, кто обирает нас с помощью сверхвысоких цен и сверхнизких зарплат, очень хотят, чтобы мы забыли и думать о том, что это они - виновники кризиса. Гражданский мир и национальное единство - прекрасная завеса для обираловки. Понадобилось повернуть гнев людей труда на кого-то другого, чтобы заставить их униженно сносить все издевательства власти, красно- и зеленопиджачников. Пропасть между обирающими и обираемыми должна затянуться во имя отражения вековечных или очередных врагов Великой России, Украинской Державности и т. п. Выбор кандидатов на роль козла отпущения - дело вкуса и политических пристрастий. Здесь могут сойти сионисты, масоны, Америка, Запад, мондиализм, черные, чеченцы, кавказцы, москали... Список бесконечен. Чем масштабнее совершаемый грабеж, тем сильнее надрывается вор в крике Держи вора. Не случайно в рядах самых рьяных поборников депортации кавказцев оказался шеф одной из наиболее коррумпированных клик - мэр Москвы Лужков.
В подтверждении человеконенавистнических фантазий о еврейском или кавказском заговоре шовинисты и патриоты пускаются в сладострастное перечисление инородческих фамилий банкиров, министров и мафиози. Но что доказывают эти имена? Бесспорно, что среди евреев есть богачи, а среди кавказцев - мафиози. Но еще больше среди них бедняков, чье положение ничем не отличается от положения русских трудящихся. Зато всегда можно назвать еще большее количество самых злостных угнетателей и бандитов из числа лиц коренной национальности. Но националисты не будут слушать. Их убежденность не основана на доводах рассудка. Она параноидальна и сродни мании преследования, когда больному за каждым кустом мерещится враг и заговорщик, которому, очевидно, больше нечем заниматься, кроме как губить Великую Россию или Самостийную Украину. И если иному обывателю просто приятнее, когда его обирает кто-то, похожий на него цветом глаз и волос, то с подобным мазохистским комплексом лучше обратиться к психиатру. С началом интервенции в Чечне власти вместе с патриотами извлекли на свет пугало чеченской угрозы.
Достаточно посмотреть на карту, чтобы недоуменно ахнуть: как крошечная страна с населением, в десять раз меньшим, чем число жителей Москвы, может представлять опасность для все еще огромной империи? Но ларчик просто открывается: номенклатура и необогачи Чечни не пожелали делиться с московскими господами тем, что они выкачивают из собственного народа.
Обида русских патриотов вполне понятна. Неясно только, почему за это должны умирать тысячи простых людей - чеченцев и россиян. История раздела псевдосоветской державы со всей отчетливостью продемонстрировала еще одну функцию патриотической идеологии. Она служит для узаконения новых государств, изменения методов и механизмов господства и возвышения новых правящих клик. Номенклатура бывшего Союза очень быстро обнаружила, что для задуманного ею раздела и передела собственности и власти, для того, чтобы заставить трудящихся больше работать и на меньшее претендовать, прежняя красная идеология не годится. Перекрасившиеся властители постарались откреститься от своих предшественников и конкурентов, а заодно и выбросили вон всякие социальные мотивы. Республиканские и областные партбоссы стремились стать полновластными хозяевами на управляемых ими территориях. Наилучшая возможность для этого возникала с образованием новых, контролируемых ими государств, а для оправдания этих актов служила национальная идея. Конкурентом бюрократии в борьбе за власть выступила во многих республиках местная интеллигентская верхушка. Она привыкла считать себя солью земли, глашатаем и хранителем национальной культуры - теперь она объявила себя альтернативной элитой и претендовала на свою долю пирога. В России она первое время провозгласила идеологию западного либерализма, но ее флер скоро потускнел.
В других республиках интеллигентские клики учредили разнообразные народные фронты и рухи и потребовали национальной независимости, то есть собственной власти. Уступив в итоге своим более опытным и хитрым номенклатурным соперникам, эти патриотические писатели, художники и ученые сомкнулись с ними на почве национализма. Национализм и патриотизм сегодня - идеологический консенсус для всех партий и сил, претендующих на господство в России и других независимых государствах. А над Москвой развевается старый, царский флаг и сияет хищный имперский герб.
Существуют ли какие-либо объективные критерии для определения таких понятий, как нация или народ - или же мы имеем дело с мифом, который относится исключительно к сфере идеологии, то есть ложного сознания?
Националисты, патриоты и почвенники утверждают, что нации имеют объективные и неоспоримые признаки - общие территорию, язык, культуру, происхождение, расовые и психологические особенности. Они представляют возникновение наций, как естественный процесс: вначале живущие вместе и часто связанные по крови группы людей развивают единые культуру и язык, затем они сознают свою общность - так складываются народы, наконец, народам удается достичь политического и экономического единства и создать свое государство, образуя нации. При этом во французской и англо-саксонской традиции понятия нация и государство почти тождественны; в Германии и Восточной Европе главное внимание обращают на кровь и почву - общность происхождения, культуры и языка. Марксисты связывают переход от народности к нации с социально-экономическими закономерностями, формированием единого рынка и национальной буржуазии.
Но, всякое общее понятие условно. Целое неистинно, утверждали немецкие философы Адорно и Хоркхаймер. В реальности - всегда конкретной и неповторимой - существует только единичное (индивидуальное); всякая группировка и классификация - это продукт нашего разума, инструмент познания мира. Об этом всегда следует помнить. Очень опасно не видеть за лесом деревья. Объединяя явления по степени близости или разделяя их границами, легко ошибиться, тем более, в социальном мире, где ложное мнение может послужить интересам тех, кто стоит у власти или претендует на нее. Как же обстоит дело в действительности с теми общностями, которые провозглашают националисты? Начнем с тезиса об общности происхождения наций. Ни один из крупных народов современности не может похвастаться (если это повод для хвастовства) чистотой крови. Времена, когда большинство человечества жило объединениями, основанными на кровнородственных связях - родами и кланами - давно миновали. Кое-где такие сообщества еще сохранились, но чаще всего они исчезли с образованием территориальной (соседской) общины. Немцы и французы, итальянцы и поляки, русские и украинцы, как и все другие нации сформировались в результате смешения многих, самых разных по происхождению племен и этнических групп, так что нередко представители одной и той же нации больше похожи на инородцев, чем друг на друга... Чистых рас больше не существует..., - отмечал Р. Роккер, автор двухтомного исследования Национализм и культура. - Так называемые основные расы Европы сегодня так перемешались, что чистокровные народы обнаружить невозможно... Во времена переселения народов нордические племена массами покидали старую родину и отправлялись на Юг, где их кровь сливалась с кровью местного населения, принадлежащего к иным расам. Вторгавшиеся с Востока славянские племена занимали полуопустевшие области... Древнее население Германии было совершенно преобразовано этим длительным смешением (Р. Роккер. Национализм и культура. Т. 2. Бремен, с 439).
![mi][a](/data/avatars/m/0/547.jpg?1391470248){kind=avatar}
