Украинский танк Т-80У "Оплот" и его экспортные модификации
You must be registered for see images
С распадом Союза ушло время прежних «планов партии», позволявших каждое десятилетие пополнять танковый парк новым поколением боевых машин. Основной чертой столкнувшегося с экономическими проблемами танкостроения стало широкое использование прежних разработок традиционно высокого уровня для новых проектов.
Перед харьковскими конструкторами, оказавшимися «за кордоном», встал вопрос: как работать дальше. Было решено выработать собственное реальное тактико-техническое задание на перспективный танк, который сочетал бы требования сегодняшнего дня, прогрессировавшие с общим развитием техники динамичнее прежнего, с опорой на уже проверенные решения и реальные условия производства. Заделом проекта стали наработки последних «союзных» лет— созданный в конце 1980-х гг. «объект 478Б» («Береза»), принятый на вооружение уже после распада СССР как Т-80УД.
Одновременно с серийным производством на ряде опытных машин шли испытания перспективных образцов оборудования и систем, а также «доводились до ума» узлы и агрегаты, принятые в свое время «в кредит». Надежность в эксплуатации и расширение рабочего диапазона машины стали цениться не менее, чем разработка новых проектов. Вместе с выпуском 1000-сильного танкового дизеля 6ТД, поначалу капризного и требовательного к внешним условиям, провели мероприятия по повышению его рабочих температур и снижению чувствительности к пыли, существенные при эксплуатации в жарком воздухе и в условиях бездорожья южных районов. Помимо стендовых и полигонных испытаний, для совершенствования силовой установки на заводе соорудили «печку», в которой мотор уверенно, без перегрева, выдерживал температуры «забортного воздуха» до + 55°С.
Согласно постановлению ВПК от 21.01.77 г., началась разработка еще более мощного варианта 6ТД-2, форсированного до 1200 л.с. С 1983 г. он уже проходил ходовые испытания на танках, а в феврале 1986 г. состоялось решение о начале его серийного выпуска. При тех же габаритах и массе установки ее удельная мощность возросла на 20%, достигнув рекордных параметров — 73,8 л.с. на литр рабочего объема. Дизелем с подобными характеристиками не располагали конструкторы Омска и Нижнего Тагила, а западные моторы этого класса были в 1,5—2 раза более громоздкими и имели на 30—50% больший вес. Впрочем, высокие качества тянули за собой хвост неизбежных проблем, и новый дизель еще нуждался в укрощении.
На «командирском» танке Т-80УДК («объект 484 ») отрабатывались дополнительные средства связи и управления. Для питания энергоемкого оборудования и работы систем без включения основного дизеля (что позволяло экономить топливо и обеспечивало скрытность в засаде или автономность при опробовании в парке и на стоянке) танк был оборудован вспомогательным 30-сильным турбоагрегатом, установленным в бронекожухе слева на надгусеничной полке. Работы по вспомогательному агрегату имели историю двадцатилетней давности, когда в 1972 г. прорабатывалась тема «Пускач» по созданию пуско-заправочного устройства для танка Т-64 мощностью порядка 40 л.с, основной задачей которого был запуск и разогрев основного дизеля, а также подогрев аккумуляторов и обеспечение работы рации. Тогда разработку завершить не удалось: оказалось, что подходящего агрегата просто нет, а создавать «малосильный» мотор самим было даже сложнее, чем полноразмерный двигатель.
Еще одним испытательным стендом служил «объект 478Д» (больше известный на заводе как «85-й» по серийному номеру 51085). Он был оснащен системой дистанционного подрыва «Айнет», подрывавшей осколочно-фугасные снаряды в заданной точке траектории над целью, поражая ее сверху ливнем осколков и фугасным ударом. С этой целью механизм заряжания оборудовался автоматическим установщиком интервала, который задавал новому «электронному» взрывателю ЗВМ-12 время подрыва снаряда, соответствующее дальности, полученной от лазерного прицела-дальномера. Характеристики осколочного поражения при воздушном подрыве улучшались втрое, кроме того, снаряды можно было с большой эффективностью использовать против вертолетов на дальностях до 4 км, ведя «зенитный огонь» осколочными боеприпасами.
Помимо обычных осколочно-фугасных снарядов, для борьбы с живой силой испытывались снаряды типов ЗШ7 и ЗШ8, снаряжаемые стальными оперенными стрелками. Тысячи таких поражающих элементов, пучком выбрасываемых на подлете к цели, сплошь накрывали обширную зону поражения (к слову, для американских «Абрамсов» в борьбе с живой силой и укрытиями предусматривается использование только пулеметов и кумулятивных снарядов, иных подходящих боеприпасов в боекомплекте просто нет). «Айнет» на полигоне доказал высокую эффективность: расщепленные мишени, по впечатлениям участников стрельб, «были изрешечены, как картечью».
Среди мер повышения защиты наибольшие надежды возлагались на комплекс оптико-электронного подавления «Штора-1», ставший ответом на широкое распространение противотанковых средств с лазерным наведением и квантовыми дальномерами, обладающих высокой точностью огня (подобную систему имеет и сам Т-80УД). Зафиксировав с помощью чувствительных датчиков лазерный луч, означающий, что за танком идет охота, «Штора» автоматически разворачивает башню к источнику излучения и отвечает модулированным ИК-светом, наводя помехи в контуре управления ПТУР. Одновременно начинается отстрел гранат ЗД17, ставящих перед танком аэрозольную завесу, рассеивающую лазерный луч. Обнаружение источника опасности и точный разворот башни позволяет без промедления подавить цель огнем из собственного оружия. Приемные датчики системы монтировались попарно на крыше башни спереди и по бокам, а пара излучателей, служащих и для тепловой подсветки цели при ночной стрельбе, — спереди, по сторонам маски пушки. Вероятность поражения «занавешенного» танка снижается в среднем в 1,95 раза.
Перспективный танк должен был получить принципиально новую башню из сварных катаных бронеплит вместо привычной литой конструкции. Предложения по переходу на сварно-катаную броню в ХКБМ звучали уже давно, образцы таких башен испытывались на опытных машинах, но с их внедрением в производство не торопились. Причиной было нежелание нарушать налаженную поточную технологию, да и заказчик не очень настаивал на новшестве, видимо, опасаясь неизбежного перерыва со сдачей машин в войска. Теперь же вопрос решился поневоле: поставлявшая литые башни «Азовсталь» в ходе конверсии успела развалить свое крупнолитейное производство, «за ненадобностью» списав оснастку. Аналогичные башни лил Омский машиностроительный завод, но надежд на получение требуемой «половины танка» из ставшей заграничной Сибири было еще меньше. «Катанка» требовала дополнительной механической обработки, штамповки и сварочных работ против технологичного литья, обеспечивающего любые обводы и формы, но была прочнее и легче, позволяя реализовать лучшую защищенность (материал при прокате упрочняется и приобретает однородность характеристик, что не может дать неизбежная при литье анизотропия свойств). Что до роли форм в обеспечении снарядостойкости, то с переходом к новым способам защиты их роль изрядно утратила значение, более того — нетрудно заметить, что башни современных танков с разнесенной броней имеют откровенно «провоцирующие» прямые угловатые контуры с вертикальными поверхностями внешних плит.
В конструкции новой башни сохранилось «фирменное» решение заполнителя в «карманах» разнесенной брони: набор вертикальных стальных пластин и керамики, перемежающихся слоями пенополиуретана, в которых гаснет кумулятивная струя и вязнут стержни бронепробивающих снарядов. По сравнению с базовой конструкцией сварно-катаная башня с заполнителем (размещенным по иной схеме) по результатам отстрелов оказалась на 10—40% устойчивее к поражению кумулятивными боеприпасами и на 10—60% прочнее при попаданиях снарядных стержней. При тех же размерах и меньшем весе несколько возрос внутренний объем башни, позволив скомпоновать перспективное оборудование и улучшить условия работы танкистов в боевом отделении. Для отработки технологии новой башни заложили серию из трех машин — «объект 478БК» («Береза-Катаная»), но из-за многочисленных нестыковок ее получил лишь один танк, а два других пришлось комплектовать литыми башнями из задела.
В ходовой части танка, сохраняя компоновку шасси Т-80, предполагали заменить обрезиненные опорные катки алюминиевыми со стальной шиной и внутренней амортизацией во втулке. На подобных катках, отработанных ХКБМ, бегали Т-64, тягачи и опытные тяжелые машины. Отказ от массивной обрезинки упрощал конструкцию, давал ощутимый выигрыш в массе ходовой части, экономя около 2 т, повышал динамику танка за счет уменьшения приведенной массы и делал его менее уязвимым от зажигательных средств и огня на поле боя. Не последним доводом оказались цена и независимость от поставок резины с российских химзаводов, рассчитывать на которые было трудно.
Вопрос о замене водружения, однако, не возникал — 125-мм гладкоствольная пушка 2А46М оставалась завидным орудием и для танкостроителей Запада, превосходившим зарубежные образцы по многим параметрам. Повысить возможности оружия должен был модернизированный комплекс управления огнем в составе лазерного прицела-дальномера, вычислителя, средств наведения и наблюдения.
Прежние системы заменялись улучшенным комплексом 1А45 «Иртыш» , а требования военных по улучшению возможностей ведения ночного боя (если прицельная дальность стрельбы днем достигала 5000 м, то ночью — лишь 1300—1500 м, еще больше снижаясь в дождь и туман) должна была удовлетворить установка тепловизора, разрабатывавшегося львовским «Электроном». Вскоре выяснилось, что получить его танк не сможет, так как большая часть комплектующей электроники выпускалась российскими заводами. Попытки договориться с французским «Томсо-ном» затянулись, и на машины стали монтировать проверенный ночной прицел наводчика ТПН-4Э «Буран-Э» и командирский ТКН-4С «Агат».
По той же причине пришлось отказаться и от намерения оснастить танк системой активной защиты типа «Арена», отстреливающей осколочными боеприпасами подлетающие снаряды и ПТУР. Разработанный в Коломне прототип «Арены» был опро-
бован на харьковских танках и даже с чрезмерным эффектом: наблюдать отбивающийся от снарядов танк прибыла представительная комиссия генералитета МО СССР во главе с маршалом Бабаджаняном, и один из сопровождавших ее офицеров был задет осколком, отлетевшим на полкилометра (пострадавший был тем более удручен происшествием, что поражен он был невесть откуда прилетевшим болтом, угодившим в тыльную часть галифе).
Работы пришлось вести в условиях ощутимого экономического пресса: за весь 1994 г. опытное производство ограничилось сборкой только трех танков. Впрочем, серийный завод, насчитывавший недавно 30 тыс. работников и выдававший ежегодно более 500 машин, напоследок собрал в 1992 г. лишь 43 танка и встал, оказавшись без заказов, всерьез и надолго.
Все средства были направлены на перспективные работы и поддержание на плаву КБ, в котором (немаловажное достижение в смутные годы!) сохранялась и вовремя выдавалась зарплата (правда, звучала просьба к рабочим и конструкторам помалкивать об этом, избегая раздоров с лишенными и такого минимума соседями). Проблем прибавляло сужение поля исследовательских работ, не позволявшее выводить на испытания прежнее число опытных машин, для которых даже не нашлось бы солярки. И без того подорванное здоровье предприятия, растерявшего свой транспорт и трейлеры для тяжеловесов, не позволяло возить танки на загородный полигон для обкатки, и требуемый километраж после устранения дефектов 46-тонные машины набирали на заводском дворе, кругами носясь мимо цехов и сотрясая окрестности.
Перспективной ходовой частью с легкими металлическими катками оборудовали один образец, однако установка на этом опытном шасси 1200-сильного дизеля обернулась замедлением работ. Трудности с охлаждением форсированного мотора не позволяли обкатывать шасси, простаивавшее, пока силовую установку доводили на стендах. Мотор грелся, и танк с 6ТД-2 в летнюю жару проигрывал «нормальному», не в силах идти по трассе на повышенных передачах, которые тот уверенно держал.
Отработка МТО с 6ТД-2 потребовала длительной «гонки» в тепловых боксах и камерах, пока проблемы не удалось решить путем повышения производительности эжекционной системы охлаждения. Но за машиной с металлическими катками уже закрепилась репутация неудачной, и решение пришлось на время отложить. В очередной раз подтвердилось «правило Мэрфи»: не допускать в одной машине двух радикальных нововведений, которые повлекут растущий снежным комом обвал доводок и доработок, зачастую противоречивых и грозящих похоронить оба новшества. Авансированный вариант мотора 6ТД-3 с повышенной до 1500 л.с. мощностью, на котором предполагалось получить рекордную отдачу в 95 л.с. с литра рабочего объема, так и не покинул опытных цехов из-за тех же проблем с перегревом чрезмерно форсированного двигателя.
Сверхмощность, достигаемая напряженным тепловым режимом, требовала системы охлаждения, превосходящей разумные пределы, которую невозможно было разместить в габаритах танка (радиаторы впору было возить на прицепе). Предельным, практически пригодным образцом, гармонично вписывавшимся в мотоотсек танка объемом всего 3,7 куб. м, остался 1200-сильный 6ТД-2, обеспечивавший танку завидный резерв мощности. К слову, еще в начале практических работ по 6ТД весной 1974г. его конструктор Н.К. Рязанцев указывал, что реально от двигателя можно будет ожидать мощности в 1150—1200 л.с. Моторы 6ТД, 6ТД-1 и 6ТД-2 обладали практически полной взаимозаменяемостью: благодаря сохранению габаритов и посадочных мест установка более мощного дизеля требовала лишь замены пары трубок топливной и масляной арматуры.
Вспомогательной газовой турбиной танки оснастить тогда не удалось. Единственный на Украине разработчик таких агрегатов — авиамоторный «Прогресс» из Запорожья из-за недостатка финансирования отказался от заказа, а судовые двига-телисты из Николаева, хотя и брались за предложение, привыкли к иным мощностям и могли дать, в лучшем случае, 1500-сильный ГТД, по расходу топлива вдвое превосходивший основной дизель.
Помимо «объекта 478Д», опытные машины, различавшиеся исполнением ходовой части, башни, силовой установки и комплектацией оборудования в различных комбинациях, привели к появлению «объекта 478ДУ» и «объекта 478ДУ2». Они оснащались 1000-сильным дизелем, но отличались их шасси — соответственно, со стальными и обрезиненными катками. Вопреки обычной практике, еще не принятый на вооружение танк, сочетающий все перечисленные элементы, получил загодя припасенное название — Т-84 (ранее оно предназначалось для Т-80УД). Новое название должно было продолжить заводскую традицию номеров, завершающихся на «четверку» — Т-34, Т-44, Т-54 и Т-64. Нетрудно заметить, что в этом ряду пропущенным оказался номер «74»; под индексом Т-74 по теме «Перспектива» А.А. Морозовым разрабатывался проект «танка новой идеологии», так и не воплощенный тогда в металле.
Перспективы производства, однако, продолжали оставаться туманными. Несмотря на принятое еще 14 апреля 1992 г. постановление Совмина Украины, определявшее завод как «многономенклатурное предприятие, специализированное на выпуске танков и двигателей для них (76% мощностей)», поддержать его заказами не торопились и лимитированные «3/4 оборонных мощностей» оставались незагруженными. Самой Украине новые танки оказались не нужны: некуда было девать даже оставшиеся от Советской Армии машины, годами не покидавшие гарнизонов и танковых парков. Несколько раз собирались закрывать и Харьковское гвардейское танковое училище, готовившее офицеров. Даже интервью с Генеральным конструктором ХКБМ генерал-майором Михаилом Борисюком осенью 1995 г. было озаглавлено не очень обнадеживающе — «Танк, который есть и которого может не быть».
Выход для машины, не пришедшейся ко двору в своем отечестве, обнаружился на внешнем рынке. Активные поиски заказчика и маркетинговая политика дали результат. В марте 1995 г. ХКБМ впервые представляло свою продукцию на оружейной выставке IDEX-95 в Абу-Даби — регионе, традиционно привлекательном для производителей военной техники. В условиях разрядки и прижимистости оборонных бюджетов на европейском континенте, в Азии им еще есть где развернуться. Извечное почтительное отношение к армии и, что еще более важно, готовность выделять деньги на запросы военных, подогреваемые множеством конфликтных споров между соседями, дают ощутимые результаты. Обладающие завидными финансовыми возможностями страны Востока зачастую заказывают технику, «кусающуюся» и для развитых государств: «нефтяные шейхи» ОАЭ купили 436 новейших французских «Леклерков», когда те еще не поступили и в свою армию, а Кувейт получил пополнение не менее современными российскими БМП-3.
На ввютавку в Абу-Даби бв1ла отправлена первая машина с новой башней с серийным номером 54118, но, несмотря на название Т-84, танк еще не полностью соответствовал заданному уровню «восемьдесят четвертого» и не имел всего набора новшеств.
Т-84 имел успех: благодаря отличной динамике танк на равных с российским газотурбинным Т-80У штурмовал горки и рвы, привлекая внимание лихими прыжками с трамплина. Состязание ГТД и дизеля «танков-близнецов», как назвал их М. Борисюк, прошло на равных. На практические стрельбы Т-84 не выводили — за него отстрелял Т-80У, обладающий аналогичным вооружением, и повторение огня из такого же орудия и теми же боеприпасами не имело смысла.
Впрочем, на огневой позиции не появился ни один западный танк: «Леклерк» и «Абраме» вообще не покидали своих стоянок, а их производители сосредоточились на достижении целей сугубо коммерческими способами.
Ленинский завет «учиться торговать» остался актуальным и сегодня. Лишним подтверждением стала попытка утвердиться на отвергнутом Западом иранском рынке, лишенном после исламской революции 1978 г. современной техники и оборудования. Договором между Украиной и Ираном предполагались, помимо поставок военных материалов, модернизация иранского бронетанкового парка и даже строительство завода по сборке Т-80УД. Речь шла о больших деньгах, но шедшие под секретом переговоры не остались тайной для США и были тут же пресечены угрозой прекратить валютные иньекции и займы Киеву в случае дальнейших контактов с опальным Ираном.
Тем не менее украинское правительство, для которого военная техника (как выпускаемая, так и оставшаяся от Союза) являлась едва ли не единственной статьей экспорта, запланировало довести к 2000 г. объемы торговли оружием до 10 млрд. долл. (что превосходило и тогдашнюю американскую долю в оружейном бизнесе, в 1995 г. составлявшую 9,5 млрд.). К концу 1996 г. военно-техническое сотрудничество удалось наладить с 36 странами, а для танкостроителей наиболее удачным оказался контракт с Пакистаном, давно соперничающим с соседней Индией и озабоченным укреплением своей армии. Определенную роль сыграло то, что Россия, продвигающая свою технику в Азии, не имела в Пакистане особых перспектив, будучи давним партнером Дели. История «пакистанского контракта» тем более интересна, что в омуте хозяйственного разброда бывших советских республик была создана машина мирового уровня, налажено ее серийное производство и, что еще более необычно, достигнут завидный коммерческий успех на зарубежном рынке продажей отнюдь не привычного сырья, но высокотехнологичного продукта.
Украине удалось победить подряд на двух тендерах на основной боевой танк для пакистанской армии, вчистую переиграв китайских оружейников, долгое время безраздельно владевших здешним рынком и уверенно чувствовавших себя на «своем поле». Успех Т-84 был более чем убедительным: танк, весьма удачный и по западным меркам, на голову превосходил китайский Т-85.
