Fenimor
Торговец чёрным деревом
Ну и уж коль тут снова выскочил назарчик,который выскакивает здесь всегда когда повышаетеся интерес к теме.....
И осталось достаточно много, чтоб живую языческую традицию можно было смело считать непрерывной, и в самостоятельной реконструкции мировоззрения и обрядов, как и в разработке осовремененных версий, ничего плохого нет (конечно, если этим занимаются знающие люди).
С одной стороны, приходится признать: памятники славянского язычества сохранились гораздо хуже, чем наследие древних греков или скандинавов. У славян были и мощные храмовые комплексы (Ретра, Аркона на острове Рюген), которые могли бы сравниться с греческими, и при каждом селении бесчисленные капища с вкопанными в землю деревянными изваяниями богов — однако достоявших, подобно Парфенону, до наших дней, среди них нет. Из произведений древнеславянской литературы широкому читателю известно лишь «Слово о полку Игореве», тогда как греки могут предъявить Гомера, Гесиода, Анакреонта, Эсхила, Еврипида, у германоскандинавов есть целых две «Эдды», старшая и младшая, «Круг Земной», «Беовульф» — и это лишь самый сжатый список.
Но так ли все плохо? Можно разрушить и сжечь храмы, порубить идолы на капищах, но языческая традиция у славян слишком сильна и слишком живуча, чтобы пропасть и сгинуть. Во-первых, остались волшебные сказки, которые из поколения в поколение рассказывают старики детям. На первый взгляд они могут показаться не столь внушительными, как эпос о Нибелунгах, но для серьезнейшего анализа методами семиотики, герменевтики и аналитической психологии (вспомним хотя бы архетипы по К.Г.Юнгу) материала в них довольно. Во-вторых, множество ценных сведений о язычестве удается почерпнуть в самом, казалось бы, неожиданном месте — в христианских поучениях против язычников. В инструкциях идеологического отдела ЦК церкви по крайней мере описано, против каких именно обрядов и верований должны бороться священники.
Кстати, некоторые их этих поучений датируются совсем недавним временем, 18-м веком, а это говорит о том, насколько прочно укоренено язычество в народе. Здесь мы подходим к следующему важному пункту. После крещения Руси и последовавшего за ним очень долгого периода постепенной христианизации у славян сформировался уникальный и очень сложный мировоззренческий комплекс, который следует называть не по официальной версии — православием, а двоеверием. Мощный пласт верований и обрядов, который церкви так и не удалось искоренить, она вынуждена была принять как бы под видом православной традиции. Начнем с того, что нигде в «Библии» не указана дата рождения Христа; тем не менее, церковь отмечает Рождество во вполне определенный день, удивительным образом близкий к языческой Коляде — зимнему Солнцевороту. Точно так же, праздник, известный сейчас под названием «Ивана Купала» получился в результате наложения образа Иоанна Крестителя («купавшего» людей в Иордане) на исконно славянский праздник Купалы — летнего Солнцеворота. Илья-пророк (по библейской легенде вознесшийся на небо на огненной колеснице) слился с образом громовержца Перуна. Кроме того, образ Перуна слился и с христианским святым Георгием на том основании, что Георгий Победоносец пронзил копьем змея, а поединок со змеем (у славян — хтонической подземной ипостаси Велеса) непременно встречается в биографии небесного громового бога почти у всех народов. Велес — в аспекте податаля достатка и мудрости — продолжает почитаться под именем святого Николая. Этот список можно продолжать и дальше, главное здесь в том, что пристально присмотревшись к народному христианству, можно заполнить кое-какие белые пятна в языческой теологии.
Еще один существенный источник знаний о язычестве древних славян — сравнительный анализ мифов и легенд индоевропейских народов. Классические работы в области сравнительной мифологии принадлежат Дж.Фрезеру, М.Элиаде, К.Г.Юнгу. Из современных исследователей нельзя не упомянуть Д.Гаврилова (волхва Иггельда из языческого Круга Бера), а петербургского специалиста А.Фанталова. Можно считать твердо установленным законом, что в мифологиях индоевропейских народов содержатся чрезвычайно сходные темы, сюжеты, мотивы и образы. Конечно же, различаются имена, которые давали народы своим богам, некоторые сюжетные линии или особенности культа. Скажем, греческому Гермесу у скандинавов соответствует отчасти Один, отчасти Локи, а скандинавский Тор имеет общие черты и с Гераклом, и с Аресом. Но за всеми этими различиями четко просматривается единство лежащего в основе логического «скелета». Скажем, во всех древних мифологиях присутствует бог Земных сил и бог Небесных сил, Праматерь, Культурный Герой. Даже этимология имен языческих богов указывает на наличие единого корня индоевропейских мифологий: имя Перуна родственно санскритскому «Парджанья», имя Сварога на санскрите означает «свет». И хотя сравнительный анализ мифологий и реконструкция на основе аналогий не обязательно может восполнить пробелы, относящиеся к конкретным подробностям, но уж воссоздать общую картину точно помогают.
Что же касается авторского произвола при реконструкции мифа и культа — выше было достаточно сказано о том, что современное язычество должно быть не столько слепком с древнего образца, сколько его логичным продолжением, адаптированным к современности. Автор не верит в богов-бюрократов, которым буква учения была бы важнее духа.
И осталось достаточно много, чтоб живую языческую традицию можно было смело считать непрерывной, и в самостоятельной реконструкции мировоззрения и обрядов, как и в разработке осовремененных версий, ничего плохого нет (конечно, если этим занимаются знающие люди).
С одной стороны, приходится признать: памятники славянского язычества сохранились гораздо хуже, чем наследие древних греков или скандинавов. У славян были и мощные храмовые комплексы (Ретра, Аркона на острове Рюген), которые могли бы сравниться с греческими, и при каждом селении бесчисленные капища с вкопанными в землю деревянными изваяниями богов — однако достоявших, подобно Парфенону, до наших дней, среди них нет. Из произведений древнеславянской литературы широкому читателю известно лишь «Слово о полку Игореве», тогда как греки могут предъявить Гомера, Гесиода, Анакреонта, Эсхила, Еврипида, у германоскандинавов есть целых две «Эдды», старшая и младшая, «Круг Земной», «Беовульф» — и это лишь самый сжатый список.
Но так ли все плохо? Можно разрушить и сжечь храмы, порубить идолы на капищах, но языческая традиция у славян слишком сильна и слишком живуча, чтобы пропасть и сгинуть. Во-первых, остались волшебные сказки, которые из поколения в поколение рассказывают старики детям. На первый взгляд они могут показаться не столь внушительными, как эпос о Нибелунгах, но для серьезнейшего анализа методами семиотики, герменевтики и аналитической психологии (вспомним хотя бы архетипы по К.Г.Юнгу) материала в них довольно. Во-вторых, множество ценных сведений о язычестве удается почерпнуть в самом, казалось бы, неожиданном месте — в христианских поучениях против язычников. В инструкциях идеологического отдела ЦК церкви по крайней мере описано, против каких именно обрядов и верований должны бороться священники.
Кстати, некоторые их этих поучений датируются совсем недавним временем, 18-м веком, а это говорит о том, насколько прочно укоренено язычество в народе. Здесь мы подходим к следующему важному пункту. После крещения Руси и последовавшего за ним очень долгого периода постепенной христианизации у славян сформировался уникальный и очень сложный мировоззренческий комплекс, который следует называть не по официальной версии — православием, а двоеверием. Мощный пласт верований и обрядов, который церкви так и не удалось искоренить, она вынуждена была принять как бы под видом православной традиции. Начнем с того, что нигде в «Библии» не указана дата рождения Христа; тем не менее, церковь отмечает Рождество во вполне определенный день, удивительным образом близкий к языческой Коляде — зимнему Солнцевороту. Точно так же, праздник, известный сейчас под названием «Ивана Купала» получился в результате наложения образа Иоанна Крестителя («купавшего» людей в Иордане) на исконно славянский праздник Купалы — летнего Солнцеворота. Илья-пророк (по библейской легенде вознесшийся на небо на огненной колеснице) слился с образом громовержца Перуна. Кроме того, образ Перуна слился и с христианским святым Георгием на том основании, что Георгий Победоносец пронзил копьем змея, а поединок со змеем (у славян — хтонической подземной ипостаси Велеса) непременно встречается в биографии небесного громового бога почти у всех народов. Велес — в аспекте податаля достатка и мудрости — продолжает почитаться под именем святого Николая. Этот список можно продолжать и дальше, главное здесь в том, что пристально присмотревшись к народному христианству, можно заполнить кое-какие белые пятна в языческой теологии.
Еще один существенный источник знаний о язычестве древних славян — сравнительный анализ мифов и легенд индоевропейских народов. Классические работы в области сравнительной мифологии принадлежат Дж.Фрезеру, М.Элиаде, К.Г.Юнгу. Из современных исследователей нельзя не упомянуть Д.Гаврилова (волхва Иггельда из языческого Круга Бера), а петербургского специалиста А.Фанталова. Можно считать твердо установленным законом, что в мифологиях индоевропейских народов содержатся чрезвычайно сходные темы, сюжеты, мотивы и образы. Конечно же, различаются имена, которые давали народы своим богам, некоторые сюжетные линии или особенности культа. Скажем, греческому Гермесу у скандинавов соответствует отчасти Один, отчасти Локи, а скандинавский Тор имеет общие черты и с Гераклом, и с Аресом. Но за всеми этими различиями четко просматривается единство лежащего в основе логического «скелета». Скажем, во всех древних мифологиях присутствует бог Земных сил и бог Небесных сил, Праматерь, Культурный Герой. Даже этимология имен языческих богов указывает на наличие единого корня индоевропейских мифологий: имя Перуна родственно санскритскому «Парджанья», имя Сварога на санскрите означает «свет». И хотя сравнительный анализ мифологий и реконструкция на основе аналогий не обязательно может восполнить пробелы, относящиеся к конкретным подробностям, но уж воссоздать общую картину точно помогают.
Что же касается авторского произвола при реконструкции мифа и культа — выше было достаточно сказано о том, что современное язычество должно быть не столько слепком с древнего образца, сколько его логичным продолжением, адаптированным к современности. Автор не верит в богов-бюрократов, которым буква учения была бы важнее духа.
