Loner
Well-Known Member
You must be registered for see links
.
You must be registered for see links
. -
You must be registered for see links
. Вспомогательные материалы.
You must be registered for see links
Интервью с Надеждой Савченко 6 сентября 2016 года. Интервьюер Милан Лелич
При каких условиях вы прекратите голодовку?
— Когда Порошенко вернёт в Украину хотя бы одного человека.
Как ваша голодовка может активизировать этот процесс?
— Она может показать, что что-то происходит не так, что можно и нужно бороться против несправедливости, не обязательно такими методами.
Участники переговорного процесса с нашей стороны уверяют, что сторона боевиков выдвигает заведомо невыполнимые требования, потому дело идёт с таким скрипом.
— А вы другую сторону слушали?
Захарченко и Плотницкого?
— Например. И что они говорят?
Что украинская сторона отказывается идти на уступки.
— И где правда, по-вашему?
На украинской стороне.
— А я считаю, что правда посередине. Война всегда происходит потому, что она выгодна двум воюющим сторонам, деньги всегда воюют жизнями людей. Именно потому, что я знаю, как происходят эти процессы, я действую такими методами и выдвигаю именно такие условия. И я знаю, с чьей стороны бОльшая пробуксовка.
С украинской?
— Я сказала, что знаю, с чьей стороны бОльшая пробуксовка.
А я хочу уточнить.
— Если я что-то знаю, я не обязана всё озвучивать. Но я показываю всё своими действиями. Украинский главнокомандующий должен сделать больше для тех хлопцев, которых он отправлял на войну и которые сейчас находятся в плену.
Что именно он должен делать?
— Он не должен поднимать ситуацию до политического уровня, чтобы получать для себя политические бонусы, особенно к каким-то датам. Вы помните, даже когда шла война, когда шли кровавые бои, людей меняли намного оперативнее. Кого-то меняли родители, кого-то переговорщики, бывало, что людей вообще выменивали на два ящика тушёнки — такая страшная "цена" человека. Эти все истории от матерей бывших военнопленных, никто из них не сказал, что освободил их детей Пётр Порошенко. И когда президент устами Тандита (советник главы СБУ Юрий Тандит. — Фокус) говорит, что Порошенко — единственный переговорщик в Донбассе, то пусть напрямую идёт говорить с Захарченко и Плотницким. Жизнь человека должна быть превыше всего, даже для президента Украины.
Вы сказали, что война продолжается, пока в ней заинтересованы обе стороны. То есть вы считаете, что Украина несёт такую же ответственность за продолжение боевых действий, как Россия и местные боевики-сепаратисты?
— Россия эту войну начала, и она несёт гораздо большую ответственность за всё происходящее. Но безграмотность людей при нашей власти довела до того, что украинцев смогли обмануть российской пропагандой, потому что им не хватало пропаганды украинской, им не хватало диалога с властью, не хватало внимания от власти (не только им, всей Украине). Посмотрите, несмотря на то, что у нас идёт война, странно названная АТО, не прекращает работу украинско-российский бизнес из окружения президента, у нас министр энергетики может ездить в Донецк и договариваться с террористами о том, как сесть на потоки, или о чём там они ещё могли договариваться? Они могут договариваться обо всём, кроме освобождения людей.
Утверждение, что украинская власть совершенно непричастна к освобождению наших пленных — перебор, вам не кажется?
— Я так и не говорю. Но если бы власть не пыталась получать себе на этом процессе политические бонусы, дело бы шло быстрее. Давайте возьмём мою личную историю. Меня Путин отдал только потому, что у него не осталось выбора — он отдал бы живой или мёртвой. Показатель густоты крови у меня вырос в четыре раза. Мне надо было постоянно ходить, потому что оборвался бы тромб, — и всё, меня возвращают в Украину мёртвой. Тогда Путин бы очень плохо выглядел перед мировым сообществом. Тогда мне тоже говорили, что голодовка бессмысленна. Но если бы я тогда не голодала, меня бы вернули в Украину года так через 22. Президент Украины включился уже на конечной стадии, это случилось после того, как я стала политиком, парламентарием, когда обо мне заговорили. Простой лейтенант Савченко никого не волновала.
Разве вы стали бы предметом обсуждения на переговорах мировых лидеров, если бы вопрос вашего освобождения на этом уровне не поднял Порошенко и другие наши политики?
— Конечно, поднял. Но первой начала поднимать моя сестра. И только когда поднял эту тему народ, начали поднимать политики, потому что поняли, что им это может быть как-то выгодно.
В Украине гражданская война с участием России или же украинско-российская?
— У нас нет никакой гражданской войны. У нас война России с Украиной. Но у нас два врага: первый — РФ во главе с диктатором-самодуром, второй — коррупция и олигархи. Бороться на два фронта всегда тяжело.
Другого бывшего политзаключённого в РФ, Геннадия Афанасьева, вы назвали "слабым человеком". Не считаете, что тем самым его оскорбили, а ведь он выдержал жесточайшие пытки в российских застенках?
— Считаю, что он сам себя оскорбил, когда сломался и сдал своих побратимов. Никто бы не знал ни про Афанасьева, ни про Чирния, которые сдали Кольченко с Сенцовым, если бы сломался сам Сенцов. Вот он не взял российский паспорт, хотя его тоже пытали. А я не маленький плаксивый мальчик, чтобы жаловаться всем на то, что со мной было.
Вас пытали?
— Вы никогда этого не узнаете.
Вы общались с представителями российских спецслужб?
— Все тюремщики с ними связаны. Конечно, со мной работали их оперативники и чиновники.
Что значить "работали"?
— Они приходили и беседовали со мной, рассказывали какие-то страшные истории про действия Украины в Донбассе, говорили, что после моего освобождения я должна буду смотреть не только в сторону Европы, но и в сторону России и всякое такое. Но если кто-то думает, что меня можно было завербовать, тот ошибается — меня нельзя завербовать.
Почему вы не прошли курс реабилитации после своего освобождения?
— Я как включилась на Майдане, так до сих пор не выключаюсь. Я не могу выходить из стресса в отдых, я только выхожу из стресса в стресс. А время для отдыха я когда-то найду.
После вашего освобождения вы сказали "Дайте мені не скурвитись"? Что вы имели в виду?
— Я имела в виду: не дайте мне стать такой, как все политики, которых вы знали за 25 лет независимости: продажные, коррумпированные, говорят с трибуны одно, а голосуют за противоположное и т. д. Скажете, я такой стала? Если бы я такой стала, я оказалась бы в очень выгодном положении — меня бы и дальше превозносили как героя. Вот я сейчас могла бы давать вам "правильные" абстрактные ответы и считалась бы ещё одним хорошим молодым политиком.
Но вы мне помогли. Вы стали бросать в меня камни после того, как дарили мне цветы. Спасибо за это. Вы показали себя как люди и с хорошей, и с плохой стороны.
Как вы относитесь к тому, что многие после ваших заявлений начали называть вас "российской шпионкой"?
— Меня это так же смешит, как меня смешило в российском суде, где мне рассказывали, что я убийца российских журналистов и что я сама перешла российскую границу.
Вы не считаете, что некоторые ваши заявления были ошибочны?
— Нет. Я всегда говорила правду.
Выходит, жёсткая критика в ваш адрес необъективна, проплачена или люди просто не понимают того, что вы пытаетесь донести?
— Часть не понимает. Чтобы понять человека, с ним надо поговорить с глазу на глаз, а меня на 40 миллионов не хватит. Частично она проплачена, потому что я невыгодна олигархам, невыгодна власти, которая контролирует СМИ, в том числе интернет, который давно перестал быть независимым источником информации. А часть людей, которые поняли меня, мне верят. Кого больше? В виртуальном пространстве меньшинство украинцев.
Откуда у вас информация о происходящем?
— Я езжу по Украине. О проблемах на ОПЗ я узнаю от самих работников завода. Газеты, журналы, интернет-СМИ не читаю, крайне редко смотрю телевизор, но мои помощники всё мониторят и рассказывают мне. Чтобы вы понимали, мне сейчас приходит до 200 писем в день, и это не письма поддержки, а письма с просьбами.
Почему вы, будучи действующим офицером ВСУ, пошли воевать добровольцем?
— Когда идёт война, а офицера отправляют в отпуск, такой приказ мне кажется преступным. Потому я пошла туда, где должна была быть, и я не думала о приказе, я думала о присяге, которую как офицер давала своему народу.
В 2014 году вы пошли убивать таких, как Захарченко и Плотницкий, а сейчас предлагаете с ними садиться за стол переговоров. Что и почему изменилось?
— Я пошла не убивать Захарченко, Плотницкого, а останавливать внешнего врага — Россию. Попав в плен, я увидела, что по ту сторону воюют и украинцы, и россияне, и всякие добровольцы, и наёмники, и чеченцы и т. д. Поняла, с кем можно говорить, а с кем нельзя. С украинцами говорить надо.