You must be registered for see links
Вчера,
18:20
Юрий Бирюков - о многомиллионных схемах в Минобороны, а также о смешных зарплатах военных чиновников и армейских шутках президента
В ноябре 2014-го в Министерство обороны (МО) взяли на работу восьмерых волонтеров. Предварительно все они прошли проверку на полиграфе. В марте волонтерский десант отчитался перед президентом о проделанной работе.
Один из них, Юрий Бирюков, еще в августе стал советником президента. Чтобы войти в курс дел в МО, ему понадобилось несколько месяцев. В интервью НВ он рассказал о том, с чем ежедневно сталкиваются волонтеры в Министерстве и какие изменения они планируют реализовать в будущем.
- Когда вы стали знакомиться с состоянием дел, что вас больше всего поразило в МО?
- Коррупция и выверенность до мельчайших деталей всех коррупционных схем. И все вроде бы строго по закону, тютелька в тютельку. Пример. МО не может закупать абы что. Оно должно руководствоваться какими-то инструкциями, положениями, техническими условиями (ТУ). И тут начало всплывать, что все образцы, эталоны, техусловия прописаны какими-то специфическими фирмами, и выписаны так, что только 1-2 фирмы могут это изготовить.
Первоанализ показывает, что вроде бы нормальные техусловия. Потом выясняется, что там прописана строчка, которую может сделать, условно, какая-то специфическая швейная машинка и эта специфическая швейная машинка есть только у одной фирмы. И естественно потом на тендерах абсолютно легально побеждает одна фирма, и к ней не придерешься.
Мы до сих пор видим эти схемы и начали с этим бороться другим образом. Костя Лесник [
военный эксперт и волонтер МО] и его группа пишут нейтральные техусловия, а не под кого-то конкретно и бесплатно передают право на их использование МО. Пару дней назад мы выложили первые два ТУ на сайт МО.
- Когда волонтеры пришли работать в МО в ноябре, склады были пустые. Почему так вышло?
- Последние лет семь управление вещевого обеспечения получало деньги по остаточному принципу. Этих денег хватало на закупку формы для лицеистов и выпускников – все. Мы все прекрасно понимаем, что все эти годы со складов попутно подворовывалось все то, что можно было украсть и продать. Именно поэтому на улицах были все эти охранники и рыбаки в форме.
- Война началась весной, а еще в конце осени не было формы. Как так?
- А деньги у нас в бюджете были? В 2014-м году на нужды вещевого департамента было выделено 20% необходимого. В этом году ситуация ненамного лучше. Мы рассчитываем на сумму, которая покроет 60%. Уже, конечно, в три раза лучше, чем в прошлом году, но это все равно не 100%.
- В Минобороны попали восемь волонтеров по конкурсу.
- Девять.
- Одного уволили?
- Было дело.
- Этих людей взяли в штат на зарплату?
- Да, 1.735 грн. У нас такие зарплаты. У них. У меня вообще зарплаты нет. У директора департамента оклад 3,3 тыс. грн. Это директор департамента, который в год совершает закупок на десятки миллиардов, и у него такая зарплата. Например, Таня Доманова [
волонтер и сотрудник МО] в декабре раскрыла схему.
- Какую?
- В декабре одно наше подразделение вооруженных сил начало кричать, что им нужны краны. Действительно, нужны. Соответствующее управление подало заявку на краны и прописало на какой фирме эти краны покупать. Обязательно именно на этой, потому что никакие другие краны не подходят. Стоимостью, если мне не изменяет память, 22 млн грн. за шесть или семь кранов.
Нас этот вопрос заинтересовал. За волонтерские деньги, мы оплатили официальную экспертизу этих кранов. Выясняется, что краны не 2014 года производства, как подала в документах фирма. Да и стоят не 22 млн грн., а по госэкспертизе – 6-7 млн грн. Мы заблокировали сделку. Таня по сути спасла 16 млн грн, имея зарплату в 1.735 грн.
- Как сотрудники министерства относятся ко всему этому?
- Бодаются, конечно. Откуда эти вбросы про нас – что мы воруем, что мы сели на потоки и так далее? Вначале за нами наблюдали. А в январе стало сложно, когда люди осознали, что схемы не меняются, а ломаются и что не надо делиться откатами, а что нужно работать без откатов. Конец декабря-начала января – самый жесткий период.
- В чем эта жесткость проявлялась?
- Например, мы подаем документ на подпись, а нам его не подписывают. При этом нам объясняют по букве и духу закона, почему его не подписывают. Две недели идет перебрасывание документов взад-вперед. Для проведения закупок по переговорной процедуре требуется экспертное обоснование службы тыла Генштаба о том, что нам это нужно прямо сейчас и времени на проведение тендера у нас нет. Поэтому давайте покупать прямо сейчас по переговорной процедуре. Весь 2014 год служба тыла эти экспертные обоснования подписывала, все было нормально. И тут вдруг нам перестают подписывать экспертные обоснования. Говорят: "Мы не можем". Мы пишем письмо. Нам говорят: "Мы не можем". Я иду к министру, министр дает отдельное персональное поручение службе тыла рассмотреть, подписать, в срок доложить. Они мало того, что не подписали, они еще прислали экспертное обоснование о том, что у них нет экспертов. Поэтому экспертное обоснование они подписывать не могут. Потом министр вызвал их и говорит: вот две бумажки – либо увольнение, либо экспертное обоснование, выбирайте.
- В МО есть часть людей, которым раньше не давали развернуться, но они хотят работать.
- Их меньшинство.
- Но они принимают эти изменения. А есть люди, которые изменений не принимают. Уволить их возможно?
- У нас куча всяких законов, которые не разрешают госслужащему просто сказать "пошел вон".
- Даже если он плохо работает?
- А что значит плохо работает? Нужно создать комиссию, которая определит, что он плохо работает. А кто будет проверять проверяющих? Комиссия – это те же люди. А потом, в случае чего, госслужащий ложится на больничный. Пока он на больничном, его уволить нельзя. Потом он на день выходит на работу, бегом что-то подписывает и снова на больничный. У нас есть рекордсмен, который почти три года был на больничном. Он еще при Януковиче "заболел". Это закончилось месяца два назад. Контрразведка пришла к лечащему врачу и сказала: либо ты прекращаешь [
постоянно выписывать больничные], либо вопросы начнут задавать тебе.
- Сейчас ваша команда представила план реформ.
- План реформ экономически-хозяйственной деятельности. Мы не лезем в те вещи, где не наша зона ответственности.
- Ваша цель?
- Во-первых, колоссальная экономия госсредств. Президент на встрече с нами, которая прошла несколько недель назад, пошутил, что у нас склады службы тыла на 100% защищены от кибератак. По той простой причине, что у нас в службе тыла и в МО практически нет компьютеров. Весь документооборот ведется на бумаге. А бумага у нас, особенно на складах, имеет свойство к самовоспламенению. В кабинете она не загорается, а на складе чуть какая проверка – она моментально "самовоспламеняется".
Например, в условном воинском подразделении 1 тыс. человек. Начальник вещевой службы через зама по тылу подает заявку на форму и заказывает 1,2 тыс. комплектов – не 1 тыс. Потому что 200 комплектов подаются разных размеров, чтобы подогнать размеры. Мы задаем вопрос: а нельзя заказывать сразу по размерам? Компьютеризировать всех бойцов. Обмерять по 5-6 параметрам тысячу бойцов несложно. Но у нас пока этого нет. Как правило, даже при том, что они заказывают 1,2 тыс., человек 50 все равно не попадают в размерную сетку 1947 года. И они говорят волонтерам, что мы тут голые и босые. В Facebook начинается срач. При этом 200 комплектов растворяются. То есть 20% формы мы теряем сразу. У нас это заложено в инструкции. Это теряет государство, а кто-то на этом наживается. Эти 20% никогда не передаются назад на склад. Они оформляются как полностью разукомплектованные.
- Это вы говорите о реформе логистики. В чем она будет заключаться. Компьютеризация?
- В том числе. Это комплекс программного обеспечения. Внутри этого программного обеспечения все бойцы будут оцифрованы. Мы будем знать поименно, во-первых, кто где у нас служит, какой у него размер ноги, головы и так далее. Там будет зафиксировано кто, что и когда получил.
- А вас проверяют?
- Ежедневно. Дискомфортно работать, если ты воруешь. Если ты не воруешь, работать нормально. Пришли, проверили и ушли.
- Планируете расширять группу волонтеров в МО?
- Нас уже больше сотни. Мы просто этого не афишируем.
