Першоджерело тут:
Остросюжетный политический детектив на злободневную тему о том, как теневой Лидер Виктор Януковеч пригласил на встречу 2010 года в свою знаменитую загородную резиденцию всех кандидатов в Президенты, и что из этого вышло. ВНИМАНИЕ: в тексте присутствует ненормативная лексика.
(Все описанные ниже события происходят в параллельной реальности и являются полностью вымышленными. Всяческое совпадение имен главных героев и реальных лиц, к сожалению, случайно. Посвящается Квентину Тарантино)
...Если бы кто-нибудь спросил Виктора Федоровича Януковеча, зачем он упорол такую шнягу, он бы, пожалуй, сам не смог внятно ответить. Официальная причина заключалась в том, что Люська попросила – надоело бабе жить бобылихой, как-никак будущая Первая Леди. К тому же, недавно на троещинском рынке она достала натуральное маленькое красное платье от Коко до Шанель. Продавец сказал, что Коко сама шила, еще и привет передавала. Понимает, мамзелька французская, чья сила будет… Слыхала, небось, про туфли из страуса.
Но, по правде говоря, Януковечу самому давно хотелось показать конкурентам свое Межигорье. Чтобы, как говорят, развеять всякие инсинуации. А то Юльку послушать – так он тут целое Монако развел, в бильярд на траве играет хоккейными клюшками, гольф опять-таки… Вот дура. Какой, нафиг, гольф зимой? Все лунки позасыпало...
– Едут, Витечка, едут! – пронзительным голосом закричала со второго этажа Люська и, громко хлопая по полу босыми ногами, побежала переодеваться в шкаф-купе.
Виктор Федорович досадливо крякнул и пошел встречать гостей. Те ехали большим автобусом в сопровождении двух гусеничных бульдозеров, расчищавших дорогу от снега, густо валившего в Межигорье уже вторые сутки. Охрану кандидатам было велено оставить еще пять километров назад - на посту секьюрити у въезда в резиденцию. Так оно всем было спокойнее.
– Ура! С Новым годом! – закричал первым выпрыгнувший из автобуса кандидат Кастенко и, отбросив за спину капюшон желтого пуховика, приветливо помахал Януковечу ледорубом. – О, Виктор Федорович, у вас тут и горы во дворе есть. Прелесть какая. Можно, я их после третьей покорю? Это такие маленькие рукотворные терриконы, ха-ха-ха?
– Это отсев, песок и еще цемента куча, просто их снегом присыпало, – мрачно ответил Януковеч. – Летнюю кухню, как говорят, достраиваю.
– Похвально, похвально, – слегка похлопал хозяина битой по плечу Сергей Ратушняг. – Сразу видно, что морда у вас не жидовская. Не то что у этого очкарика…
– Пошел вон, дурак, – ответил ему Арсений Яцынюк, ловко проскакивая за спиной Януковеча в дом. Очки на нем висели как-то косо, а левое ухо было синим и оттопыривалось. Видимо, сидел в автобусе неподалеку от Ратушняга, прикинул Лидер, по ходу раскланиваясь с гостями. Те не очень спешили заходить в дом, вроде бы как невзначай бродя по двору и с любопытством осматривая царившую там спартанскую обстановку. Там и сям сверкали вспышки от карманных фотоаппаратов.
Последней из автобуса тяжело выбралась Юлия Тимашенко, прижимая к груди прозрачный пакет с каким-то белым порошком.
– Господин Януковеч, вы бы хоть руку даме подали, – весело сказала премьер-министр. – А вдруг бы я вот тут прямо упала и сломала ногу?
– Виктор Федорович, конечно же, сразу сломал бы вам вторую! – с хохотом закричал с крыльца Александр Пабатъ. Януковеч прикинул, что надо сегодня набить наглецу морду под елкой, а вслух сказал наболевшее: – Ну, Юлия Владимировна, вы, как говорят, такая актриса, что вам бы Нобелевскую премию мира надо было дать.
Позади Януковеча внезапно выросла высокая фигура в черном пальто и деликатно дернула его за рукав.
– Може, ми її тут і прикопаємо, га, Вікторе Федоровичу? Поки ніхто не бачить, тут їй жаба і цицьки дасть.
– Виктор Андреевич, кончай гнилой базар, – поморщился Лидер. – Ну кто она сейчас для меня такая? Пятнадцать процентов разрыва в рейтингах…
– Вона – це криза, – убежденно сказал Ющинко. – Вона убила Бандеру.
– Витя, ты уже забрехался вконец, – с отвращением заметил Януковеч . – Иди в дом, пожри чего-нибудь.
– Ось так і прийдеться нам марширувати під «Мурку» і їздити на стрілки з паханами, – прошипел Президент и, гордо вскинув голову, вошел в дом.
Закрывая дверь за последней гостьей, переступившей порог, Януковеч бросил рассеянный взгляд на улицу. Автобус и бульдозеры уезжали в заповедную темноту, весело бибикая, как на свадьбе, снег валил все гуще, где-то вдали проскочил наглый, еще необстрелянный секач. На сердце почему-то стало тяжело. Лидера мучили недобрые предчувствия. Януковеч истово перекрестился на скрытую за тяжелыми тучами луну и, пройдя через веранду, ввалился в банкетную комнату, напоминающую небольшой спортзал для занятий картингом.
В зале беспросветно царила Люська. По правде говоря, царить ей было особо не над чем: в резиденции шел бесконечный ремонт и банкетная выглядела соответственно – голые кирпичные стены (Люська забраковала уже пять вариантов обоев, одного бригадира даже пришлось закатать в отсев), потолок со свисающими балками, густо посыпанный известкой ламинат на полу – зато хорошие стеклопакеты на окнах, оклеенные кривыми снежинками, лично вырезанными женой из розовых салфеток, и роскошная елка под потолок, украшенная пятью гирляндами и бело-голубыми надувными шариками, оставшимися от выборов 2004 года. К одному из шариков уже подкрадывался с дымящимся бычком наперевес лысый доктор Бродски.
– Дорогие гости! – торжественно сказала Люська. – Новый год к нам мчится – может все случиться! Прошу всех сесть за стол и наполнить бокалы!
Виктор Федорович поневоле засмотрелся на супругу – раскрасневшаяся под цвет платья, с накрученной на бигуди челкой, в зеленых тапочках на босу ногу («Бедняжка, так волновалась, что забыла носки одеть», – с нежностью подумал Лидер), она стояла во главе стола и громко стучала ложкой по стакану.
– Михаил, ну-ка немедленно вернитесь на свой стул! – с кокетливой строгостью потребовала Люська от Бродски. – Вы, кстати, в какой области доктор?
Прежде чем ответить, Бродски все же лопнул окурком ближайший шарик, отчего все, кроме Януковеча, нервно подпрыгнули, и, галантно поклонившись, сказал:
– Меня называют Черный Проктолог, сударыня. У меня с собой всегда правая резиновая перчатка, три метра гибкого шланга и баллон с газировкой. А знаете почему? Потому что все – подонки!
…Стол был накрыт богато, но без излишеств – вермишель, соленья, петрушка, пирожки с яйцами и луком, шесть кур гриль (по одной на троих кандидатов), артемовское шампанское и водка «Прайм» в ассортименте.
– Люди добрі, що ж ми робимо! – неожиданно заскулил Владимир Летвин, принюхавшись к ближайшей к нему курице. – На Поліссі... в глухому поліському селі... Мене народили мої батьки. А сьогодні ви хочете мене отруїти!
– Здрасьте, уважаемый, – грубо прервала его Инна Богославская. – Кому вы нужны? Вот если бы меня кто-нибудь захотел…
– Ой, размечталась, – хихикнула Тимашенко. На столе перед ней лежало зеркальце, по которому она зачем-то водила бритвенным лезвием. – Да кому ты нужна, колода?
– Нет, я настаиваю! – кричал тем временем Летвин на Люську. – Я хочу знать, где вы покупали этих вонючих кур!
– Я покупала этих замечательных кур, – Люська смерила спикера уничтожающим взглядом, – у проверенного мужика на рынке «Юность». Люди берут бройлера, съели одного – взяли другой. И она тянется и тянется - рука. От такое от.
– Да все эти бройлеры наколотые, – авторитетно сказал Василий Противвсех, небрежно закидывая за спину одноименный белый шарф. – Давайте лучше выпьем.
– Вы как хотите, а я без закуски пить не буду, – закапризничал Летвин. – Не для того меня в глухом селе рожали. Сейчас попрошу, чтоб подвезли чего-нибудь съедобного – борща, например, с пампушками, как готовила моя мама в глухом селе.
Он достал мобильный телефон, потыкал кнопки и прижал трубку к уху.
– Странно, – пробормотал спикер. – Связи нет по Межигорью… Виктор Федорович, вы что, лох?
– Я не лох, – обиженно сказал Януковеч. – Просто здесь моя секьюрити в целях безопасности глушит сотовые. Как говорят, чтоб враги не сговорились.
– И как же вы с челядью связываетесь? – спросил Александр Мароз, удивленно посасывая веточку петрушки.
– Ну, как… За колокольчик в спальне дергаю, – покраснел Януковеч. – А так, если, скажем, надо к Акимовой в «Зоряный» дозвониться, у меня стационарный аппарат есть … Вон он, как говорят, в углу на табуретке стоит.
Летвин решительно зашагал к указанному прибору.
– Ничего, если я на «Киевстар» по городскому наберу?
– Ничего, ничего, – вмешалась Люська. – Нам как счет придет, я вам по факсу скину.
– Ни хрена не пойму, рушником в полесское село душу мать, – разозлился Летвин. – Этот телефон вообще молчит! Может, и колокольчик у вас поломался?!
– Дайте-ка я посмотрю, – сказал Сергей Тигибко. – Я ж вообще во всем подряд разбираюсь, спросите у Тигипко… Ну вот, пожалуйста, смотрите – шнур перерезан.
– Ни хрена себе! – взвился Януковеч. – Кто посмел?
– Спросите у Тигипко – он сам удивится, – хмыкнул Тигибко. – Сейчас я вам подключу связь напрямую…
С этими словами он вытащил из телефонной розетки бесполезную вилку с огрызком провода, зачистил от изоляции конец кабеля, ведущий от аппарата, и сунул проводки в нужные отверстия.
Раздался громкий сухой треск, что-то полыхнуло, и бездыханный Тигибко, дымя моложавой лысиной, тяжело рухнул к ногам немедленно впавшего в истерику Летвина.
– Люди добрі, що ж він наробив?! – закричал Летвин, проворно отскакивая назад.
– Где-то, видно, на обычную розетку замкнуло, – мрачно сказал Януковеч. – Чертовы электрики, опять напортачили. Ну ничего, пятого числа за зарплатой придут – как говорят, глаза на жопы понатягиваю.
– А что с Сергеем Леонидовичем? – испуганно закричала Тимашенко. – Он жив вообще?
– Что, вложенное бабло пропало? – догадался Александр Мароз и обидно захихикал. – Понимаю. Так вам и надо, чума на оба ваших дома.
– Капец, – хмуро сказал Януковеч, убрав руку с затихшего навеки пульса Тигибко. – Как говорят, отмучился, молдова-фильм. Люся, отнеси его в кладовку, что ли…
Люся со вздохом взяла Тигибко за правую туфлю от Гуччи и потащила куда-то вниз по лестнице.
You must be registered for see links
Новый год в Межигорье
Остросюжетный политический детектив на злободневную тему о том, как теневой Лидер Виктор Януковеч пригласил на встречу 2010 года в свою знаменитую загородную резиденцию всех кандидатов в Президенты, и что из этого вышло. ВНИМАНИЕ: в тексте присутствует ненормативная лексика.
(Все описанные ниже события происходят в параллельной реальности и являются полностью вымышленными. Всяческое совпадение имен главных героев и реальных лиц, к сожалению, случайно. Посвящается Квентину Тарантино)
...Если бы кто-нибудь спросил Виктора Федоровича Януковеча, зачем он упорол такую шнягу, он бы, пожалуй, сам не смог внятно ответить. Официальная причина заключалась в том, что Люська попросила – надоело бабе жить бобылихой, как-никак будущая Первая Леди. К тому же, недавно на троещинском рынке она достала натуральное маленькое красное платье от Коко до Шанель. Продавец сказал, что Коко сама шила, еще и привет передавала. Понимает, мамзелька французская, чья сила будет… Слыхала, небось, про туфли из страуса.
Но, по правде говоря, Януковечу самому давно хотелось показать конкурентам свое Межигорье. Чтобы, как говорят, развеять всякие инсинуации. А то Юльку послушать – так он тут целое Монако развел, в бильярд на траве играет хоккейными клюшками, гольф опять-таки… Вот дура. Какой, нафиг, гольф зимой? Все лунки позасыпало...
– Едут, Витечка, едут! – пронзительным голосом закричала со второго этажа Люська и, громко хлопая по полу босыми ногами, побежала переодеваться в шкаф-купе.
Виктор Федорович досадливо крякнул и пошел встречать гостей. Те ехали большим автобусом в сопровождении двух гусеничных бульдозеров, расчищавших дорогу от снега, густо валившего в Межигорье уже вторые сутки. Охрану кандидатам было велено оставить еще пять километров назад - на посту секьюрити у въезда в резиденцию. Так оно всем было спокойнее.
– Ура! С Новым годом! – закричал первым выпрыгнувший из автобуса кандидат Кастенко и, отбросив за спину капюшон желтого пуховика, приветливо помахал Януковечу ледорубом. – О, Виктор Федорович, у вас тут и горы во дворе есть. Прелесть какая. Можно, я их после третьей покорю? Это такие маленькие рукотворные терриконы, ха-ха-ха?
– Это отсев, песок и еще цемента куча, просто их снегом присыпало, – мрачно ответил Януковеч. – Летнюю кухню, как говорят, достраиваю.
– Похвально, похвально, – слегка похлопал хозяина битой по плечу Сергей Ратушняг. – Сразу видно, что морда у вас не жидовская. Не то что у этого очкарика…
– Пошел вон, дурак, – ответил ему Арсений Яцынюк, ловко проскакивая за спиной Януковеча в дом. Очки на нем висели как-то косо, а левое ухо было синим и оттопыривалось. Видимо, сидел в автобусе неподалеку от Ратушняга, прикинул Лидер, по ходу раскланиваясь с гостями. Те не очень спешили заходить в дом, вроде бы как невзначай бродя по двору и с любопытством осматривая царившую там спартанскую обстановку. Там и сям сверкали вспышки от карманных фотоаппаратов.
Последней из автобуса тяжело выбралась Юлия Тимашенко, прижимая к груди прозрачный пакет с каким-то белым порошком.
– Господин Януковеч, вы бы хоть руку даме подали, – весело сказала премьер-министр. – А вдруг бы я вот тут прямо упала и сломала ногу?
– Виктор Федорович, конечно же, сразу сломал бы вам вторую! – с хохотом закричал с крыльца Александр Пабатъ. Януковеч прикинул, что надо сегодня набить наглецу морду под елкой, а вслух сказал наболевшее: – Ну, Юлия Владимировна, вы, как говорят, такая актриса, что вам бы Нобелевскую премию мира надо было дать.
Позади Януковеча внезапно выросла высокая фигура в черном пальто и деликатно дернула его за рукав.
– Може, ми її тут і прикопаємо, га, Вікторе Федоровичу? Поки ніхто не бачить, тут їй жаба і цицьки дасть.
– Виктор Андреевич, кончай гнилой базар, – поморщился Лидер. – Ну кто она сейчас для меня такая? Пятнадцать процентов разрыва в рейтингах…
– Вона – це криза, – убежденно сказал Ющинко. – Вона убила Бандеру.
– Витя, ты уже забрехался вконец, – с отвращением заметил Януковеч . – Иди в дом, пожри чего-нибудь.
– Ось так і прийдеться нам марширувати під «Мурку» і їздити на стрілки з паханами, – прошипел Президент и, гордо вскинув голову, вошел в дом.
Закрывая дверь за последней гостьей, переступившей порог, Януковеч бросил рассеянный взгляд на улицу. Автобус и бульдозеры уезжали в заповедную темноту, весело бибикая, как на свадьбе, снег валил все гуще, где-то вдали проскочил наглый, еще необстрелянный секач. На сердце почему-то стало тяжело. Лидера мучили недобрые предчувствия. Януковеч истово перекрестился на скрытую за тяжелыми тучами луну и, пройдя через веранду, ввалился в банкетную комнату, напоминающую небольшой спортзал для занятий картингом.
В зале беспросветно царила Люська. По правде говоря, царить ей было особо не над чем: в резиденции шел бесконечный ремонт и банкетная выглядела соответственно – голые кирпичные стены (Люська забраковала уже пять вариантов обоев, одного бригадира даже пришлось закатать в отсев), потолок со свисающими балками, густо посыпанный известкой ламинат на полу – зато хорошие стеклопакеты на окнах, оклеенные кривыми снежинками, лично вырезанными женой из розовых салфеток, и роскошная елка под потолок, украшенная пятью гирляндами и бело-голубыми надувными шариками, оставшимися от выборов 2004 года. К одному из шариков уже подкрадывался с дымящимся бычком наперевес лысый доктор Бродски.
– Дорогие гости! – торжественно сказала Люська. – Новый год к нам мчится – может все случиться! Прошу всех сесть за стол и наполнить бокалы!
Виктор Федорович поневоле засмотрелся на супругу – раскрасневшаяся под цвет платья, с накрученной на бигуди челкой, в зеленых тапочках на босу ногу («Бедняжка, так волновалась, что забыла носки одеть», – с нежностью подумал Лидер), она стояла во главе стола и громко стучала ложкой по стакану.
– Михаил, ну-ка немедленно вернитесь на свой стул! – с кокетливой строгостью потребовала Люська от Бродски. – Вы, кстати, в какой области доктор?
Прежде чем ответить, Бродски все же лопнул окурком ближайший шарик, отчего все, кроме Януковеча, нервно подпрыгнули, и, галантно поклонившись, сказал:
– Меня называют Черный Проктолог, сударыня. У меня с собой всегда правая резиновая перчатка, три метра гибкого шланга и баллон с газировкой. А знаете почему? Потому что все – подонки!
…Стол был накрыт богато, но без излишеств – вермишель, соленья, петрушка, пирожки с яйцами и луком, шесть кур гриль (по одной на троих кандидатов), артемовское шампанское и водка «Прайм» в ассортименте.
– Люди добрі, що ж ми робимо! – неожиданно заскулил Владимир Летвин, принюхавшись к ближайшей к нему курице. – На Поліссі... в глухому поліському селі... Мене народили мої батьки. А сьогодні ви хочете мене отруїти!
– Здрасьте, уважаемый, – грубо прервала его Инна Богославская. – Кому вы нужны? Вот если бы меня кто-нибудь захотел…
– Ой, размечталась, – хихикнула Тимашенко. На столе перед ней лежало зеркальце, по которому она зачем-то водила бритвенным лезвием. – Да кому ты нужна, колода?
– Нет, я настаиваю! – кричал тем временем Летвин на Люську. – Я хочу знать, где вы покупали этих вонючих кур!
– Я покупала этих замечательных кур, – Люська смерила спикера уничтожающим взглядом, – у проверенного мужика на рынке «Юность». Люди берут бройлера, съели одного – взяли другой. И она тянется и тянется - рука. От такое от.
– Да все эти бройлеры наколотые, – авторитетно сказал Василий Противвсех, небрежно закидывая за спину одноименный белый шарф. – Давайте лучше выпьем.
– Вы как хотите, а я без закуски пить не буду, – закапризничал Летвин. – Не для того меня в глухом селе рожали. Сейчас попрошу, чтоб подвезли чего-нибудь съедобного – борща, например, с пампушками, как готовила моя мама в глухом селе.
Он достал мобильный телефон, потыкал кнопки и прижал трубку к уху.
– Странно, – пробормотал спикер. – Связи нет по Межигорью… Виктор Федорович, вы что, лох?
– Я не лох, – обиженно сказал Януковеч. – Просто здесь моя секьюрити в целях безопасности глушит сотовые. Как говорят, чтоб враги не сговорились.
– И как же вы с челядью связываетесь? – спросил Александр Мароз, удивленно посасывая веточку петрушки.
– Ну, как… За колокольчик в спальне дергаю, – покраснел Януковеч. – А так, если, скажем, надо к Акимовой в «Зоряный» дозвониться, у меня стационарный аппарат есть … Вон он, как говорят, в углу на табуретке стоит.
Летвин решительно зашагал к указанному прибору.
– Ничего, если я на «Киевстар» по городскому наберу?
– Ничего, ничего, – вмешалась Люська. – Нам как счет придет, я вам по факсу скину.
– Ни хрена не пойму, рушником в полесское село душу мать, – разозлился Летвин. – Этот телефон вообще молчит! Может, и колокольчик у вас поломался?!
– Дайте-ка я посмотрю, – сказал Сергей Тигибко. – Я ж вообще во всем подряд разбираюсь, спросите у Тигипко… Ну вот, пожалуйста, смотрите – шнур перерезан.
– Ни хрена себе! – взвился Януковеч. – Кто посмел?
– Спросите у Тигипко – он сам удивится, – хмыкнул Тигибко. – Сейчас я вам подключу связь напрямую…
С этими словами он вытащил из телефонной розетки бесполезную вилку с огрызком провода, зачистил от изоляции конец кабеля, ведущий от аппарата, и сунул проводки в нужные отверстия.
Раздался громкий сухой треск, что-то полыхнуло, и бездыханный Тигибко, дымя моложавой лысиной, тяжело рухнул к ногам немедленно впавшего в истерику Летвина.
– Люди добрі, що ж він наробив?! – закричал Летвин, проворно отскакивая назад.
– Где-то, видно, на обычную розетку замкнуло, – мрачно сказал Януковеч. – Чертовы электрики, опять напортачили. Ну ничего, пятого числа за зарплатой придут – как говорят, глаза на жопы понатягиваю.
– А что с Сергеем Леонидовичем? – испуганно закричала Тимашенко. – Он жив вообще?
– Что, вложенное бабло пропало? – догадался Александр Мароз и обидно захихикал. – Понимаю. Так вам и надо, чума на оба ваших дома.
– Капец, – хмуро сказал Януковеч, убрав руку с затихшего навеки пульса Тигибко. – Как говорят, отмучился, молдова-фильм. Люся, отнеси его в кладовку, что ли…
Люся со вздохом взяла Тигибко за правую туфлю от Гуччи и потащила куда-то вниз по лестнице.