Долго царь тренировался
И с царицей не простясь
На Олимпию смотался,
А царица у окна
Штангу жала уж одна.
Жмет-пожмет с утра до ночи,
Начали вылазить очи.
Девять месяцев проходит,
Протеин уже выходит.
Вот в сочельник в самый, в ночь
Бог дает царице дочь.
С титулом уж наконец
Воротился царь-отец.
На него она взглянула,
Штангу подняла, вздохнула,
Перекача не снесла
И к обеду умерла.
Долго царь был неутешен,
Но как быть? И он был грешен;
Год прошел, часы уж бьют,
Масы потерял он пуд.
Трахался уж царь с другой.
Правду молвить, молодица
Уж и впрямь была царица:
Высока, сильна, могуча,
И железа тянет кучу.
Но зато горда, ломлива,
Своенравна и ревнива.
Ей в преданное дано
Было говнецо одно.
Нет не плеер и не таз,
Не коробка MegaMass.
А лишь зеркальце...
Хоть оно и запотело,
Говорить оно умело.
С ним одним она была
Добродушна, весела,
С ним приветливо шутила
И "качаясь", говорила:
"Свет мой зеркальце! скажи
Да еще и докажи:
Я ль на свете всех сильней,
Всех рельефней и умней?"
И ей зеркальце в ответ:
"Ты массивна спору нет;
Ты, царица всех рельефней,
В жиме лежа равных нет!"
И царица хохотать,
Бицепс давай напрягать,
И подмигивать глазами
Протеины принимать,
И вертеться напряжась
Гордо в зеркальце глядясь.
Но царевна молодая,
В тихомолочку качаясь,
Между тем росла, росла,
Поднялась - и расцвела,
Высока, стройна, как сон,
Прямо Кори Эверсон.
И жених нашелся ей,
Звать Арнольд, ну Елисей.
Сват приехал...
Царь тогда промолвил слово:
"Ну, ты, парень, и мажер!"
А приданное готово:
Пара штанг, да тренажер.
На девичник собираясь,
Вот царица, напрягаясь
Перед зеркальцем своим,
Перемолвилася с ним:
Я ль на свете всех сильней,
Всех рельефней и умней?"
Что же зеркальце в ответ?
"Ты массивна спору нет;
Но царевна всех рельефней,
В жиме равных ей счас нет!"
Как царица отпрыгнет,
Как гантелей замахнет,
Да по зеркальцу как хлопнет,
Каблуком по штанге топнет!...
"Ах ты мать твою, стекло!
Это врешь ты мне на зло.
Как тягаться ей со мною?
Я быка валю рукою!
Я в ней дурь то успокою.
Вишь какая подросла!
Опущу, и все дела.
Но скажи: как можно ей
Быть во всем меня сильней?
Признавайся отраженье!
Иль не будет те прощенья.
Я сильнее всех иль нет.
Так ли это?" Стекло молвило в ответ:
"А царевна всех рельефней,
В жиме равных ей счас нет!"
Делать нечего. Она,
Черной зависти полна,
Бросив зеркальце под лавку,
Позвола к себе Чернавку
И наказывает ей,
Ей, любовнице своей,
Весть царевну в глуху щащу
И убить ее несчастну.
Под сосной оставить там
На съединие волкам.
Вот Чернавка в лес пошла
И в такую даль свела,
Что царевна догадалась,
Но ни чуть не испугалась,
Интересно стало ей,
Найдет ее Елисей?
И взмолилась притворясь: "Жизнь моя!
В чем, скажи, виновна я?
Не губи меня, черница!
А как буду я царица,
Я пожалую тебя".
Та в душе ее боясь,
Не убила и съе&л@ь.
А сама пришла домой.
"Что? - сказала ей царица, -
Где мускулистая девица?"
- "Там, в лесу, лежит одна" -
Отвечает ей она.
И молва трезвонить стала:
Царевна, мол, объелась кала!
Тужит бедный царь о ней.
А Арнольд, ну Елисей,
Съев коробку MegaMass,
Взяв кросовки Adidas,
Отправляется тот час
За красавицей-душой,
За невестой молодой.
Но невеста молодая,
До зари в лесу блуждая,
Не скучала, не смогла,
Медведям трынды дала.
И на терем забрела.
Ей на встречу пес, смердючий,
Подбежал и смолк вонючий.
Собака была еще тепла,
Когда в ворота вошла она,
На подворье тишина.
А царевна молодая,
Поднялася на крыльцо
И пришила псу яйцо.
Пес конечно поскулил
И царевну полюбил.
Дверь тихонько отворилась.
И царевна очутилась
В светлой горнице; кругом
Полы, крытые ковром,
Тренажеры по углам,
Штанги, гири, тут и там.
И тогда видит девица, что тут
Качки серьезные живут;
Cool! Не будет ей обидно,
Никого меж тем не видно,
Дом царевна обошла,
Все гантели собрала,
И под лавку забралась,
Там тихонько улеглась.
Час обеда приближался,
Топот по двору раздался:
Входят семь больших мужчин,
Все качки, ну как один.
Старший молвил: "Что за диво!
Штанги собраны в едино.
Кто-то зал наш прибирал
И разводку делал там!
Кто же? Выдь и напрягися,
С нами честно подружися.
Коль ты старый человек,
Тренер будешь нам на век.
Коли парень ты румяный,
Петухом ты станешь сраным.
Коль старуха, твою мать!
Так и будем величать.
Коли красная девица,
Будь ты нам в постели жрица".
И царевна к ним сошла,
Честь мужчинам отдала,
В пояс низко покланилась
И миньет им сделала.
Хоть звона и не была.
Вмиг им чувства подсказали,
Что царевну принимали;
Усадили в уголок,
Подносили пирожок,
И коктейли наливали.
На подносе подавали.
Захмелев в миг от вина
Заикалася она;
Пирожок лишь разломила,
Да стопарик закусила,
И с дороги отдыхать
Завалилась на кровать.
Отъе&%и они девицу,
Отнесли на верх в светлицу.
И оставили одну,
Отходящую ко сну.
День за днем идет, мелькая,
А царевна молодая
Штангу жмет уже смелей,
Нет, совсем не скучно ей
У семи богатырей.
Перед утренней зарею
Качки дружною толпою
Выезжают погулять,
Да овечек пое&%$ь,
Иль рукой себя потешить
Всех прохожих в миг опешить.
А хозяюшкой она
В терему меж тем одна
Фиг что небудь наготовит,
Штанга больше ей важна.
Не перечат ей они.
Так идут за днями дни.
Братья милую девицу
Полюбили. К ней в светлицу
Раз, лишь только рассвело,
Всех их семеро вошло.
Старший молвил ей: "Девица,
Всем ты нам любови жрица,
Всех нас семеро, тебя
Все мы любим, за себя
Взять тебя мы все бы рады,
Да нельзя, так бога ради
Помири нас как нибудь:
Дай нам как-то отдохнуть,
Раздели по дням недели...
И пускай в свою светлицу,
Чтоб любовью насладиться.
Будешь ты довольна всем,
Тебе купим IBM
И подключим к Internet,
Сетки в мире лучше нет!
Что ж качаешь головою?
Аль отказываешь нам?!
Так прикрой же ты свой срам!"
И прикрыв свой срам, как дог
Закатила монолог:
"Ой вы все мне как родные, -
Им царевна говорит, -
Коли лгу, ударь по лбу!
Не сойти живой мне с места.
Как мне быть? ведь я невеста.
Для меня вы все равны,
Равной у вас у всех длинны,
Всех я вас люблю заочно,
Но другому - это точно
Отдана. Мне всех милей
Арнольд..."
- "Шварценеггер?"
"... Елисей!"
Братья молча постояли
Да внизу там почесали.
"Спрос не грех. Прости уж нас,
Вымой лучше унитаз."
Я не сержуся, -
Тихо молвила она, -
И отказ мой не вина".
Женихи ей поклонились,
Потихоньку удалились,
И согласно все опять
Стали бицепсы качать.
Между тем царица злая,
Протеины пожирая,
Про царевну вспоминая,
Не могла простить ее,
А на говнецо свое
Долго дулась и сердилась;
Наконец об нем хватилась
И пошла за ним, и, сев
Перед ним, забыла гнев,
Напрягаться снова стала
И с улыбкою сказала:
"Hi my зеркальце! скажи
Да еще и докажи:
Я ль на свете всех сильней,
Всех рельефней и умней?"
И ей зеркальце в ответ:
"Ты масивна, спору нет;
Но живет без всякой славы,
Тихо делает миньет,
У семи богатырей
Та, что все ж тебя сильней".
И царица налетела
На Чернавку: "Как ты смела
Наколоть меня?, зачем?
Или не довольна чем?"
Та призналася во всем:
Так и так. Царица злая,
Ей бицухой угрожая,
В шею стукнула ногой,
Начался тут мордобой.
"Хочешь жить, ты припевая?
То бери в амбаре ЗиЛ
И царевну, чтоб to kill!"
Раз царевна молодая,
Милых братьев поджидая,
Приседала под окном.
Вдруг сердито под крыльцом
Пес залаял и девица
Видит: ходит бабка по бревну,
Жопу выставив к окну.
Бабушка, постой немножко, -
Ей орет она в окошко, -
Пригрожу сама я псу
И яйцо тебе снесу".
Отвечает ей черница:
"Оху@^а ты девица!
Пес проклятый заманал!
Мне всю юбку разодрал!
Пистолет провсяк взяла
И с крылечька лишь сошла,
Пес ей в ноги - громко лает,
И к старухе не пускает;
А царевна говорит, -
"На лови!" - раздался выстрел
И свинец во пса летит.
Старушенка кайф поймала;
"Благодарствую, - сказала. -
Бог тебя благослови;
Вот за то тебе, лови!"
И к царевне наливное,
Молодое, золотое
Прямо вморду, точней в рот
Яблочко как зашибет!
Отскочило прямо в руки
Хвать - поймала. "Ради скуки,
Схавай яблоко, мой свет.
Это лучше чем миньет", -
Старушенция сказала,
Покланилась и пропала...
А царевна пса ногою;
"Что, Соколко, что с тобою?"
Ну и в комнату вошла,
Дверь с усильем заперла
Под окном со штангой села,
Приседает, а сама все на яблоко смотрела.
А оно
Витаминами полно,
Так свежо и так душисто,
Так румяно-золотисто,
Протеином налилось!
Видны семечки на сквозь...
Жрать давно она хотела,
До обеда не стерпела,
В руки яблоко взяла,
К острым зубкам поднесла
Начала кусать, глотать...
Вдруг она, моя душа,
Пошатнулась не дыша,
Свои руки опустила,
Штангу на пол уронила,
Глаз моргнул, открылся рот.
Так испортился подход...
Братья в ту пору домой
Возвращалися толпой
Громко не цензурно воя,
С молодецкого запоя.
Пес сдыхающий лежит
И как резаный визжит.
Старший в хату забежал,
Вынес яблоко, псу дал,
А точнее запихал,
Пес концы сразу отдал!
Траванутый этот фрукт,
Хоть красивый был продукт.
Перед мертвою царевной
Братья в горести душевной
Все поникли головой
И с молитвою святой
С лавки подняли, раздели,
Все они ее хотели,
По два раза отъимели
И опять ее одели, а она
Как под крылышком у сна,
Така тиха, словно спит,
Адидасовский прикид.
Ждали пару дней, а она
Не восстала ото сна.
Сотворив обряд печальный,
Вот они во гроб хрустальный
Труп царевны молодой
Положили - и толпой
Понесли в пустую гору
Занесли в какуто нору
Выпив водки целый жбан
Привинтили гроб к столбам.
Старший молвил: "Не досталась никому,
Только гробу одному".
В тот же день царица злая,
Доброй вести ожидая,
Втайне зеркало взяла
И вопрос свой задала:
"Я ль на свете всех сильней,
Всех рельефней и умней?"
И услышала в ответ:
"Ты масивна, спору нет,
Ты на свете всех сильнее,
Всех рельефней и умнее.
Круто делаешь миньет".
За невестою своей
Арнольд, который Елисей
Между тем по свету скачет.
Нет как нет! Он горько плачет,
И кого не спросит он,
Каждый требует мильён.
К красну солнцу наконец
Обратился молодец.
"Солнце, мать твою ети,
Ты все видишь, не спиз&и!"
Красно солнце отвечало:
"Я царевны не видало." -
Ну конечно набрехало
И брехать в раз продолжало:
"Знать, ее в живых уж нет,
Разве месяц, мой сосед,
Где-нибудь ее видал,
Может даже и еб@л".
Темной ночки Елисей
Дождался в тоске своей.
Только месяц показался,
С руганью за ним погнался.
"Месяц, месяц, мой дружок,
Автоматный ты рожок!
Не отказуй мне в ответе,
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Бицепс у нее тугой!"
Отвечает месяц ясный, -
Не видал я девки красной.
Погоди; об ней быть может,
Ветер знает. Он поможет.
Ты к нему теперь ступай,
И привет передавай".
Елисей, не унывая,
К ветру кинулся, взывая:
"Ветер, ветер! Ты могуч,
Ты отпиз$#л много туч.
Не отказуй мне в ответе.
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Бицепс у нее тугой.
Отвечает ветер буйный, -
"Там за речкой тихоструйной
Есть высокая гора,
Там какая-то нора.
В той норе, во тме печальной,
Гроб качается хрустальный.
В нем царевна, вроде спит
Адидасовский прикид".
Ветер дале побежал.
А Арнольд в раз зарыдал.
Голос внутрений сказал:
"Ты пойди к пустому месту
На прекрасную невесту
Посмотри еще хоть раз".
Это был почти приказ.
Вот идет; и поднялась
Перед ним гора крутая;
Вокруг нее страна пустая;
Под горою темный вход.
И туда метро идет.
Перед ним во мгле печальной,
Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном.
Слышен храп аж за бугром.
И о гроб невесты милой
Еба№&л со всей он силы.
Гроб разбился. Дева вдруг
Ожила. Глядит вокруг.
Тихо трицепс напрягла,
Повздыхав, произнесла:
"Как же долго я спала!"
И встает она из гроба...
Ах!.. и зарыдали оба.
В руки он ее берет
И с любовью смачно бьет.
Он ее на пол кладет.
Трахал так ее приятно,
Но ехать нужно в путь обратный.
Дома в ту пору без дела
Злая мачеха сидела
Перед зеркалом своим
И беседовала с ним:
"Я ль на свете всех сильней,
Всех рельефней и умней?"
И услышала в ответ:
"Ты масивна, спору нет,
Но царевна всеж сильнее
И рельефней и хитрее".
Злая мачеха вскочив,
Зеркало пустила в стену,
Пару стенок так разбив,
В двери прямо побежала
И концы сразу отдала
От нехватки витамин.
Лишь ее похоронили,
Свадьбу тотчас умочили,
И с невестою своей
Оторвался Елисей;
И никто с начала мира
Не видал такого пира,
Были горы протеина.
Я там был, курил, пил Джин,
В общем нарушал режим.
Сергей Кудин (Помогал А.С.Пушкин)
видно готовит что-то серьёзное на мир)
