Фокс Малдер
Торговець чорним деревом
Відповідь: Who is Mr. Путин ?
(... далі буде)Владимир Путин - темное восхождение к власти07.09.2009 11:17
"ФЛОТ2017"
Вокруг журнала GQ в журналистских кругах США и интернете разгорается скандал. Как сообщают западные СМИ, издательский дом Conde Nast изъял из свежего номера русской версии журнала статью о Владимире Путине.
Не перепечатывать в изданиях медиа-холдинга за границей, не публиковать на интернет-сайте, а также не отправлять копии американского издания в Россию и не показывать российским чиновникам – все эти инструкции, касающиеся статьи из сентябрьского номера GQ, как сообщает BBC, отправил руководству медиа-холдинга Conde Nast один из ведущих адвокатов компании. Публикация под названием «Владимир Путин – темное восхождение к власти» увидела свет только в американской версии журнала. Рассказывая о взрывах домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске десять лет назад, автор говорит о возможной причастности к ним российских спецслужб. Снятие этой статьи в российском издании связано с давлением, которое оказали на издательский дом Conde Nast в Москве, уверен глава «Фонда гражданских свобод» Александр Гольдфарб.
"Сегодня в журналистских кругах и в сетевых изданиях США разгорается скандал в связи с публикацией в журнале "GQ" большой статьи, посвященной годовщине сентябрьских взрывов домов в Москве в 1999 году", - рассказал в эфире радиостанции "Эхо Москвы" глава "Фонда гражданских свобод" Александр Гольдфарб. Он объяснил, что "статья сама по себе рассказывает всю историю про взрывы домов выдвигает версию о том, что эти взрывы были устроены ФСБ с целью спровоцировать войну в Чечне". "В статье приводится большое интервью с Михаилом Трепашкиным, бывшим сотрудником ФСБ, который расследовал это дело и угодил за это расследование в тюрьму на 4 года", - сказал А.Гольдфарб. По его словам, "скандал заключается в том, что руководство издательства "Conde Nast", которое владеет этим журналом, в самый последний момент, после того как журнал уже вышел на прилавки, разослал по всем сотрудникам инструкцию о том, что статью ни в коем случае нельзя распространять в России, о ней нельзя давать интервью в прессе, и это связано с давлением, которое на издательство "Conde Nast", судя по всему, оказали в Москве". "Эту тему подхватили новостные агентства, и сейчас идет большая дискуссия, где в частности говориться о том, что любой запрет по сути имеет эффект, обратный желаемому, и является рекламой для запрещенной статьи", - отметил он.
В свою очередь главный редактор российской версии GQ Николай Усков заявил, что не получал никаких распоряжений по поводу публикации.
"Никаких распоряжений от своего руководства по поводу непубликации статьи господина Скотта Андерсона я не получал", - заявил в эфире радиостанции "Эхо Москвы" главный редактор российской версии журнала "GQ" Николай Усков. "По-видимому, речь идет о том, что в прессе кто-то решил, что эта статья запрещена для публикации в России", - предположил он. - Я по-прежнему могу ее публиковать, если захочу. Другое дело, что в этой статье, честно говоря, не содержится ничего, о чем бы ни писали российские средства массовой информации уже несколько лет подряд", - объяснил он и добавил, что "в частности российский журнал " GQ" даже брал небольшое интервью у Литвиненко, это было в 2005 году". "С тех пор следствие ни официальное, ни неофициальное не продвинулось никуда, мы по-прежнему находимся в сфере догадок, частных мнений, иногда не очень убедительных", - сказал он. Н.Усков подчеркнул, что "все, что содержится в статье в принципе известно российской публике, было многократно обсуждено во многих СМИ в России, в том числе на телеканалах". "Нет никаких сенсаций, это еще одна статья, в которой автор возвращается к версии, что ФСБ причастно к взрывам домов в Москве", - объяснил он и добавил, что не видит смысла публиковать статью, потому что в ней не содержится ничего нового.
В самом Conde Nast, как добавляет BBC, заявили, что издатель принимает во внимание законы и проблемы тех стран, в которых выходят его журналы.
Перевод статьи:
Десять лет назад Россия была потрясена серией загадочных точечных взрывов, повлекших за собой гибель сотен людей. За ними последовала волна страха и террора, которая сделала тогда почти не известного Владимира Путина самым властным человеком в стране. Но были вопросы относительно природы этих взрывов - волнующие улики, свидетельствующие о том, что организаторы могли работать на правительство. В последующие годы люди, подвергавшие сомнению официальную версию событий, один за одним умолкли или скончались. За исключением одного. Скотт Андерсон нашел его.
Первое взорванное здание было казармой в Буйнакске, в которой проживали российские солдаты и их семьи. Это было ничем не примечательное пятиэтажное здание на окраине, и когда грузовик со взрывчаткой взорвался поздней ночью 4 сентября 1999 года, этажи наваливались друг на друга до тех пор, пока не превратились в груду горящих обломков. Под ними были погребены тела 64 человек - мужчин, женщин и детей.
Перед рассветом, 13 сентября в прошлом году я покинул гостиницу в центре Москвы и поехал в рабочий район на южной окраине города.
Прошло 12 лет с тех пор как я бывал в российской столице. Везде понастроили новые стеклянные и стальные здания, строительные краны стояли всюду, и даже в 4 часа ночи шумные казино вокруг Пушкинской площади работали вовсю и Тверская была забита внедорожниками и BMW. Яркое впечатление от поездки – те колоссальные изменения, которые Россия, чья экономика была «разогнана» нефтедолларами, испытала за девять лет - с тех пор как Владимир Путин пришел к власти.
Но этим утром я ехал на место в "старой" Москве, в маленький парк, где когда-то стояло грязноватое девятиэтажное жилое здание по адресу: Каширское шоссе, дом 6/3. В 5:03 утра 13 сентября, 1999 года, ровно девять лет до моего визита, дом 6/3 по Каширскому шоссе было взорвано бомбой, которая была спрятана в подвале. 121 жилец этого здания погибли во сне. Этот взрыв, который произошел спустя девять дней после взрыва в Буйнакске, был третьим из тех четырех взрывов многоквартирных домов в России в том сентябре, в которых были убиты примерно 300 человек и от которых страна погрузилась в панику. Это были одни из самых смертоносных террористических нападений в мире перед 11 сентября. Обвиняя террористов из Чечни, новый премьер-министр России, Владимир Путин, приказал начать наступательную операцию с применением тактики выжженной земли против отколовшейся республики. Благодаря успеху этой операции прежде неизвестный Путин стал национальным героем и быстро захватил полную власть в российской стране. Этот контроль так и продолжает оставаться у него.
Там, где стоял дом 6/3 по Каширскому шоссе, теперь - аккуратные клумбы. Они окружают каменный монумент, на котором вырезаны имена погибших и стоит православный крест. На девятый юбилей взрыва собрались три-четыре местных журналиста, за которыми наблюдала пара милиционеров в стоящей недалеко машине, но делать никому было нечего. Вскоре после пяти часов группа из пары десятков людей - в основном молодых, скорее всего, родственники погибших, пришла поставить свечи и положить красную гвоздику на монумент, но тут же быстро ушли. Кроме них, этим утром появились только двое пожилых мужчин, которые были свидетелями взрыва и которые рассказали для телевизионных камер, как это было ужасно, какой это был шок.
Я увидел, что один из стариков расчувствовался, когда стоял перед памятником, он неоднократно вытирал слезы. Несколько раз он отворачивался и куда-то шел целеустремленно, как будто пытался уйти, но не получалось. Каждый раз он останавливался у деревьев на краю парка и неизбежно возвращался к памятнику. Наконец, я завел с ним разговор.
"Я здесь недалеко жил", - сказал он. - "Меня разбудил шум. Я примчался и..." Он был крупный мужчина, бывший моряк, и он беспомощно развел руки над клумбами. "Ничего. Ничего. Вытащили мальчика и его собаку. И все. Все остальные уже умерли".
Но, как оказалось, у старика были личные связи с трагедией. Его дочь, зять, и внук жили в доме 6/3 по Каширскому шоссе, и все они погибли в то утро. Подведя меня к памятнику, он показал их имена на камне, отчаянно протирая слезы. Затем он сердито прошептал: "Говорят, что это сделали чеченцы, но это ложь. Это были люди Путина. Всем это известно. Никто не хочет говорить об этом, но все знают".
В том и загадка души современной власти России, которая до сих пор не разрешена. Во время ужасов сентября 1999 года предстал ли Путин гневным ангелом России, решительным человеком, который передавил врагов страны и вывел народ из кризиса? Или же кризис был фабрикован в угоду Путину, как способ, через который секретные органы России возвели «своего» к власти? Этот вопрос важен, потому что если бы не было взрывов того сентября, трудно представить себе, как Путин мог бы занять положение, которое он занимает сейчас: важное лицо в международных делах и правитель одной из самых мощных стран в мире.
Странно, как мало людей за границами России хотят знать ответ на этот вопрос. Вероятно, что несколько силовых структур провели расследование этих взрывов, но ни одна из них не опубликовала результаты. Среди американских законодателей мало кто проявил интерес в этом деле. В 2003 году Джон Маккейн объявил Конгрессу, что "до сих пор есть надежные утверждения, что российская ФСБ играла роль в этих действиях". Но кроме этого, ни американское правительство, ни американские СМИ не проявили желания вникнуть в это дело.
Это кажущееся отсутствие интереса распространяется теперь и на Россию. Сразу после взрывов многие в России публично подвергали сомнению государственную версию событий. Эти голоса замолкли один за другим. В последние несколько лет многие из тех журналистов, которые расследовали эти происшествия, были убиты или умерли при подозрительных условиях – так же как и двое депутатов парламента, которые принимали участие в работе следственной комиссии. Тем временем создается впечатление, что почти все, чья версия отличается от официальной версии, теперь или отказываются говорить, или отреклись от прежних заявлений, или мертвы.
Во время моего пребывания в России в прошлом сентябре я попытался поговорить со многими - журналистами, юристами, исследователями, работающими по проблеме прав человека - которые принимали участие в поиске ответов. Многие наотрез отказались говорить со мной. Другие неохотно согласились, но ограничились только перечислением несообразностей в изложении определенных обстоятельств дела; если я настаивал, они допускали только, что дело остается "спорным". Даже старик в Красноярском парке подчеркивает стесненную атмосферу, окружающую эту тему. Хоть он с готовностью согласился на вторую встречу, во время которой он хотел познакомить меня с другими семьями погибших, которые не доверяли государственной версии событий, он передумал.
"Не могу", - сказал он, когда перезвонил мне через несколько дней. "Я поговорил с женой и шефом, и оба сказали, что если я встречусь с тобой, мне конец".
Я хотел узнать, что он имел в виду, когда сказал "конец", но старый моряк повесил трубку до того, как я успел спросить. Без сомнения, частично его сдержанность можно понять, вспоминая участь того мужчины, для которого подтверждение заговора о взрывах стало личной миссией: Александра Литвиненко. Из своей лондонской ссылки бывший агент КГБ вел в прессе непреклонную кампанию против путинского режима, обвиняя его во всяческих преступлениях и в коррупции - но самое главное в том, что именно Путин организовал взрывы жилых домов.
В ноябре 2006 года весь мир смотрел, не отрывая глаз, на то, как Литвиненко получил смертельную дозу радиоактивного полония, видимо, во время встречи с двумя агентами российской спецслужбы в баре лондонской гостиницы. До того как Литвиненко умер от отравления - что заняло 23 мучительных дня - он подписал заявление, в котором он недвусмысленно обвиняет Путина в преступлении.
Но Литвиненко не работал над делом взрыва жилых домов в одиночку. За несколько лет до того как он был убит, Литвиненко попросил другого экс-агента КГБ помочь ему найти ответы на вопросы бывшего сыщика криминальной милиции по имени Михаил Трепашкин. У этих мужчин было довольно-таки сложное совместное прошлое - в 90-х годах один был послан разделаться с другим, но в итоге именно Трепашкин, работая в России, обнаружил многие из самых тревожащих фактов дела.
Трепашкин тоже вызвал гнев властей. В 2003 его отправили в убогую тюрьму в уральских горах на четыре года. Но к тому времени, как я приехал в Москву в прошлом году, его уже выпустили. Через посредника я узнал что у Трепашкина были две маленькие дочки и жена, которая очень желала, чтобы он не занимался политикой. Сопоставляя эти факторы с тем, что его коллегу недавно убили, а его самого бросили в тюрьму, я ожидал, что мои попытки поговорить с ним будут такими же безуспешными, как мои разговоры с другими оппозиционерами.
"Да, он поговорит", - уверил меня посредник. "Единственный способ остановить Трепашкина - это убить его".
9 сентября, спустя пять дней после взрыва в Буйнакске, преступники взорвали жилой дом на улице Гурьянова в Москве, в скромном юго-западном районе города. Вместо бомбы на грузовике устройство было спрятано на нижнем этаже дома, но результат был одним и тем же - взрыв разрушил все восемь этажей и убил 94 спящих жителей.
И именно с улицы Гурьянова началась всеобщая тревога. В течение нескольких часов, несколько русских чиновников начали усиленно намекать на то, что террористы из Чечни несут за это ответственность, и страну привели в состояние повышенной боевой готовности. В то бремя как тысячи милиционеров расспрашивали - и в сотнях случаев, арестовывали - любого человека, похожего на чеченца, жители жилых домов по всей России организовались для патрулирования. Призывы к мести звучали во всех политических кругах.
По просьбе Трепашкина наша первая встреча состоялась в переполненном кафе в центре Москвы. Первым появился один из его помощников, а потом, минут через двадцать, прибыл Трепашкин - в сопровождении своего псевдотелохранителя, мускулистого молодого человека, остриженного под ёжик, с непроницаемым взглядом.
Трепашкин, хоть невысок, плотно сложен - свидетельство того, что на протяжении жизни занимался различными боевыми искусствами - и до сих пор очень видный в свои 51. Но чертой, наиболее привлекающей внимание, является его неизмеримо насмешливое выражение лица. Оно издавало дружелюбие и мгновенно располагало, хотя я мог себе представить, что тот, кто сидел напротив него при допросе, когда он работал в КГБ, наверняка смутился бы.
Несколько минут мы болтали о повседневных вещах – о необычно холодной погоде в Москве в то время; об изменениях, которые я заметил со времени моего предыдущего визита, - и я чувствовал, что Трепашкин оценивал меня, решая, сколько сказать.
Потом он стал рассказывать мне о своей карьере в КГБ. Он проработал большую часть своей карьеры в качестве сыщика криминальной милиции по контрабанде древностей. Он был в те дни, абсолютно лоялен Советской власти - и особенно КГБ. Трепашкин был настолько предан Советскому Союзу, что он даже поддерживал группу, которая пыталась предотвратить приход к власти Бориса Ельцина и сохранить советскую систему.
"Я видел, что это будет конец Советского Союза", объяснил Трепашкин в кафе. - "Но даже более того - что случится с КГБ, со всеми нами - для кого это было всей жизнью? Я видел только надвигающееся бедствие".
И это бедствие пришло. С распадом Советского Союза Россия погрузилась в экономический и социальный хаос. Одним из особо разрушительных аспектов этого хаоса связан с огромным числом русских офицеров КГБ, которые неожиданно пришли в частный сектор. Некоторые начали работать самостоятельно или присоединились к тем самым мафиям, с которыми они раньше боролись. Третьи подписывали контракты в качестве "консультантов" или силовиков для новых олигархов или старых коммунистических партийных боссов, которые отчаянно хватали любую возможную ценность, принадлежащую России, и одновременно расхваливали "демократические реформы" президента Бориса Ельцина.
Трепашкин наблюдал за всем этим с довольно интимного дистанции. Оставшись в ФСБ (русском преемнике КГБ – прим. ред. журнала) следователь нашел, что отличить преступные деяния от политики правительства становится все труднее.
"В деле за делом", сказал он, - "было «сливание». Мафии работали с террористическими группами, но потом след вдруг вел к бизнес-группе или даже к государственному министерству. И тогда неясно - это до сих пор уголовное дело или черная операция, имеющая официальную санкцию? И что же на самом деле значит "официальная санкция" - ведь кто же действительно правит?"
Летом 1995 года Михаил Трепашкин начал работать над заданием, которое навсегда поменяет его жизнь и приведет его к столкновению с высшими начальниками ФСБ, один из которых, по утверждению Трепашкина, попытается убить его. Этот инцидент, как и многие другие раскрывшие гниль того, что происходило после развала Союза, касался сепаратистской южной республики Чечни.
К декабрю 1995 года продолжавшаяся год война чеченских повстанцев, борющихся за независимость Чечни, с Россией дошла до унизительной для России ничьи. Успех чеченцев состоял в том, что со времен Советского Союза чеченская мафия контролировала почти весь российский криминалитет, поэтому когда российское общество стало криминальным, оно сыграло на руку чеченским сепаратистам. Для поставки современного оружия повстанцам нужно было только дать взятку российским полковникам, у которых были склады такого оружия, а деньги предоставлялись чеченской мафией, которая оперировала по всей стране.
Насколько высоко доходил этот удобный сговор? Трепашкин получил свой ответ в ночь 1 декабря, когда вооруженная группа ФСБ захватила московский офис банка Солди. Захват той ночи был кульминацией сложного оперативного задания, которое Трепашкин помог возглавить и которое должно было поймать известную группировку банковских вымогателей, связанных с чеченским лидером Салманом Радуевым. Успех был огромный: были пойманы более двадцати вымогателей, в том числе 2 офицера ФСБ и российский генерал.
Но внутри банка ФСБшники нашли кое-что другое. Чтобы предотвратить возможность засады, бандиты поставили прослушивающие жучки по всему зданию и подсоединили их к машине стоящей снаружи. Система была не особенно продвинутая, но создавала вопрос: откуда у этой банды могло быть такое оборудование?
"У таких устройств есть серийные номера", - объяснил Трепашкин, - "поэтому мы провели их по системе и обнаружили, что оно пришло или из ФСБ или из Министерства Обороны". Это было очень веское обвинение, так как доступ к такому оборудованию был строго ограничен. Это означало то, что высокопоставленные полковники находились в прямом сговоре с бандитской группировкой, которая к тому же спонсировала войну против России. По стандартам любого государства, это уже была не коррупция, а измена.
