Z3RG
Забанен
Думаю, тема наболевшая. Которую многие индивиды нашего общеста принимают как данность.
Пример:
Думаю начинать обсуждение надо с истории:
Пример:
Давайте попробуем разобратся в истоках, первопричинах пьянства на наших землях. Так как вопрос очень важный, напрямую влияющий на наше общество.з.ы. Я к тому, что у нас нация исторически и героически пьющая. И от истории и наследия отказываться негоже)) И судить надо по делам человека для общества, а не по тому кто у него начальник и как часто они бухают. Боршош не самый хреновый как и Луценко. У нас в Сумах при власти намного хуже персонажи имеются...
Думаю начинать обсуждение надо с истории:
В 1781 году Екатерина II создает питейные палаты, которые были обязаны заготавливать в определенных районах установленное количество водки в год – на основе сложившейся практики и потребности в ней в данной местности. Однако Указ 1781 года не предписывал, как питейные палаты должны были заготавливать водку: ее можно было, как заказать на казенных заводах, так и закупить у любого производителя. Но и этот Указ не мог ликвидировать взяточничество и коррупцию, более того, он способствовал ухудшению дел казенных винокурен, так как государственная казенная палата размещала там все меньше и меньше заказов. С 1795 года заготовка водки казной почти исчезает. Откуп становится господствующей системой. К концу XVIII века он распространился по всей России.
По мнению ряда отечественных авторов, жадное русское купечество захватило в свои руки государственную монополию на водку в виде откупов, превратило откупную систему в источник своего бесхлопотного обогащения, стало паразитировать и наживаться на основе злоупотреблений, воровства, ухудшения качества продукции, поскольку водочные откупа предоставляли такие возможности. Однако, учитывая действительное положение дел в винокуренном производстве и торговле вином на тот период, говорить только о «жадном русском купечестве», стыдливо потупив глаза, исторически неверно и несправедливо.
«К восемнадцатому столетию винное дело стало почти главным занятием евреев. Этот промысел часто создавал столкновения между евреем и мужиком, этим бесправным «холопом», который шел в шинок не от достатка, а от крайней бедности и горя». (S.M. Dubnow, p.265; Джеймс Паркс «Евреи среди народов: Обзор причин антисемитизма». Париж: YMCA-Press, 1932, с. 154).
Особо безудержной алкогольной эксплуатации подвергался наш народ с конца XVIII и в первой половине XIX столетия, когда по всей стране были открыты кабаки и корчмы с продажей водки практически в любое время дня и ночи.
«Разорение и, по существу, истребление народа с помощью водки достигло особенно опасных размеров в Белоруссии и на западе России. Там к концу XVIII века одно питейное заведение приходилось на 250-300 «душ обоего пола». О том, насколько водка разоряла народ, можно судить по следующему примеру.
В то время каждое крестьянское хозяйство платило правительству большой оброк, который часто был непосилен для оплаты. Собирая его, урядник, как поется в одной песне, «последнюю скотинку за бесценок продавал». Оброк в то время равнялся 17 рублям 65 копейкам. В то же время на спиртные напитки одно крестьянское хозяйство тратило в среднем 26 рублей в год». (Ф.Г. Углов «В плену иллюзий». М.: Молодая гвардия, 1985).
Водка становилась дополнительным налогом, в полтора раза превышающим и без того непосильные обложения. Кабак был губительным притоном, отнимающим у крестьян состояние, честь, человеческое достоинство. Он был разорителем крестьянских семей. «Владелец кабака или корчмы, чаще всего иноверец, пользуясь опьянением посетителей своего питейного заведения, вступал с ними в сделки, в итоге которых несчастные продавали за бесценок все, что имели. Ограбленный материально, отравленный духовно, неграмотный, темный, забитый крестьянин становился легкой добычей эксплуататоров. Он пропивал все, что мог, буквально до последней нитки, отдавал свое имущество за бесценок, попадая в безысходную кабалу к ростовщику-кабатчику». (Ф.Г. Углов)
С первых годов правления Императора Павла I разразился сильный голод в Белоруссии, особенно в Минской губернии, периодически возникали «кабацкие» бунты. Гавриилу Романовичу Державину, бывшему в то время сенатором, было поручено выяснить причины голода и смуты и устранить их. Высочайшим повелением Императора он был уполномочен отбирать имения у нерадивых помещиков и использовать их запасы для раздачи.
Исследовав положение, он сделал выводы о том, что некоторые помещики, «отдавая на откуп в своих деревнях винную продажу, делают с откупщиками постановления, чтобы их крестьяне ничего для себя нужного нигде, ни у кого не покупали и в долг не брали, как только у сих откупщиков, и никому из своих продуктов ничего не продавали, как только сим откупщикам, а они, покупая от крестьян все по дешевке и продавая им втрое дороже истинных цен, обогащаются барышами и доводят поселок до нищеты... К вящему их расстройству не только в каждом селении, но и в иных по несколько построено владельцами корчем, где для их арендаторских прибытков продается по дням и ночам вино. Сии корчмы не что иное суть, как сильный соблазн для простого народа. В них развращают свои нравы крестьяне, делаются гуляками и нерадетельными к работе. Там выманивают у них не только насущный хлеб, но и в земле посеянный, хлебопашные орудия, имущество, время, здоровье и самую жизнь». (Г.Р. Державин Соч., т. 7. Спб., 1872, с. 232-233).
Затем Державин предложил энергичные меры для искоренения этих пороков. Исправлением оных «должны озаботиться сами помещики. Только им одним, ответственным за крестьян, и разрешить винокурение под собственным… присмотром, а не в других отдаленных местах, и с тем обязательством, чтобы помещик ежегодно оставлял у себя и у крестьян своих в зерне запасного хлеба, сколько нужно для прокормления». «Под опасением за неисполнение сего подвергнуть имение свое описи в казну – открывать винокурение не раньше середины сентября и закрывать в середине апреля, то есть освободить от винопития весь земледельческий сезон. Также – чтобы не было продажи вина во время церковной службы и по ночам. Корчмы дозволить держать только: у больших дорог, ярмонок, мельниц и пристаней, где сбор посторонних людей бывает. А все излишние и вновь выстроенные, кроме тех мест, корчмы, с забрания края (Белоруссии) по сиё время слишком их размножилось, – тотчас уничтожить, и продажу вина в них запретить». «А в деревнях и в пустых отдаленных местах отнюдь их не иметь, для того чтоб крестьяне не спивались». «Евреям же продажи вина ни ведрами, ни чарками производить не дозволять, ни винокурами при заводах винных…не быть» – и не арендовать корчем. И запретить «коледы» – также… И – под угрозой – воспретить «вкравшееся… злоупотребление», что помещики не позволяют своим крестьянам покупать на стороне им нужное и продавать свои избытки иному кому, кроме их корчмарей…» (Г.Р. Державин Соч., т. 7, C. 263, 265, 267-275, 287).
Убитый в марте 1801 г., Павел I не успел принять по «Мнению» Державина никакого решения. Доклад этот «привел в то время к меньшим практическим результатам, чем можно было ожидать, так как, благодаря перемене царствования, Державин потерял свое значение». (Еврейская Энциклопедия., т. 2, С. 733).
Только после разорительной Отечественной войны 1812 года и последовавшей за ней инфляцией русского рубля, правительство Александра I обратило, наконец, внимание на откупную систему, разорившую казну. Поэтому в 1819 году была введена строгая государственная водочная монополия по всей России, за исключением отдаленной Сибири, где бороться со злоупотреблениями откупщиков правительство все равно было не в силах.
«По Указу 1819 года государство оставляло за собой производство водки и ее оптовую продажу, передав в частные руки только розницу. Это не была полная монополия. Для того чтобы предупредить спекуляцию государственной водкой, была установлена твердая цена на нее по всей империи – 7 рублей ассигнациями за ведро». (В.В. Похлебкин). Однако воровство откупщиков и розничных виноторговцев свело на нет все преимущества, которые открывало перед государством введение водочной монополии. К тому же стало падать потребление водки, ибо наличие дворянского винокурения сдерживало распространение пьянства. Спрос на худшую по качеству казенную водку был ограничен.
Согласно утверждениям В.В. Похлебкина, в начале XIX века русская водка оказалась завезенной во Францию. После поражения Наполеона и вступления русских войск в Париж в 1814 году русская водка «дебютировала» в ресторане «Вери», который был снят русским правительством для питания генералов и офицеров русской армии. И именно в это время русская водка оказалась доступной избранному кругу французской публики. Несмотря на взыскательность французской аристократии к изысканной кухне и напиткам, водка была оценена по достоинству за ее чистоту и благородный вкус.
Новый царь Николай I сделал после подавления восстания декабристов примирительный жест по отношению к дворянству, а с января 1826 года частично восстановил откупную систему, а с 1828 года полностью отменил государственную монополию на водку. Это решение носило, прежде всего, политический, а не экономический характер. Но такое решение было разорительным и для государства, и непосредственно для народа, для его кармана, здоровья, души. Откупная система вела к сказочному обогащению кучки дельцов, разоряла население, подрывала здоровье нации.
«Самые коварные методы распространения водки приводили к спаиванию очень многих крестьян, в том числе женщин и молодежи, что являлось одной из основных причин народных страданий в неурожайные годы, когда смерть косила людей беспощадно. Так, в два неурожайных года – 1854-м и 1855-м в Гродненской губернии родилось 48 000, а умерло 89 000 человек, то есть вдвое больше. И это повторялось во всех северо-западных губерниях страны». (Ф.Г. Углов)
Вот почему, начиная с 1851 года, постепенно в разных районах страны происходит переход к акцизно-откупной системе, когда государство монопольно производит водку на своих казенных винокурнях и продает ее откупщику по твердой цене в надежде, кроме того, получить с него еще и дополнительную прибыль, которая создастся из суммы, полученной откупщиком в результате розничной торговли. Но поскольку откупщики, естественно, стремились нажиться как можно больше, получив не только розничную надбавку для казны, но и свою прибыль, то эта система привела к невероятным злоупотреблениям и вызвала сильнейшее народное недовольство. Не случайно сразу после отмены крепостного права была проведена и решительная отмена ненавистной откупной системы.
Промышленное производство и торговля спиртным явились, по существу, двойной эксплуатацией людей – экономической и психической. «Человек, привыкая к спиртному, быстро попадает в зависимость от него, теряет чувство самостоятельности и собственного достоинства, у него становится дряблой и слабой воля, он легче поддается влиянию нравственно обезличенных людей». (Ф.Г. Углов).
Один из крупных психиатров дореволюционной России И.А.Сикорский писал: «Раньше было пьянство, а с XIX века начался алкоголизм с его неизбежными последствиями... Алкоголизация вызывает общее расстройство здоровья с преимущественным поражением высших сторон, а именно: чувства, воли, нравственности, работоспособности»
Давно замечено, что пьющий человек ценит заработанное лишь постольку, поскольку на эти средства можно одурманить себя алкоголем, он добровольно пропивает все, входит в долги, так как он лишен трезвой заботы о завтрашнем дне. В нашей стране, когда водка распространялась через корчмы и кабаки, эта эксплуатация достигала чудовищных форм.
«Отметим еще одно важное обстоятельство. Россия занимала в Европе одно из последних мест по уровню грамотности трудящихся масс. А что это значило с точки зрения рассматриваемой нами проблемы? Взаимосвязь здесь прямая. Чем менее образован народ, чем он доверчивее, тем скорее он попадает в зависимость от алкогольных дельцов, безжалостно истребляющих его и материально и нравственно. Русский народ в полной мере испытал на себе все формы алкогольной эксплуатации. Увидев в производстве спиртных напитков возможность обогащения, к спаиванию народа приобщились эксплуататоры разных рангов – до царского правительства включительно». (Ф.Г. Углов).
После опубликования «Мнения» Г.Р. Державина русская демократическая интеллигенция стала проводить среди населения большую разъяснительную и просветительную работу. Да и сами крестьяне стали понимать, что их сознательно толкают к пьянству, чтобы разорять и грабить. В 1858-1859 годах в России опять, уже в третий раз в истории, прокатилась волна «кабацких» бунтов, возникло мощное трезвенническое движение. Тысячи сел и деревень, сотни тысяч людей выносили решения о закрытии питейных заведений. Во многих губерниях (Ковенской, Виленской, Саратовской, Курской, Тульской и других) стали возникать общества трезвости. В июле 1859 года Святейший Синод вынес решение, в котором обязал «священнослужителей содействовать возникновению в городских и сельских сословиях благой решимости воздержания от употребления вина».
Ф.Г. Углов в своей книге пишет, что начавшееся трезвенническое движение было прервано грубым вмешательством в него официальных властей. Министром финансов было сделано распоряжение: «...Приговоры городских и сельских обществ о воздержании уничтожить и впредь городских собраний и сельских сходней для сей цели не допускать». По питейным делам были брошены в тюрьмы более 11 тысяч крестьян. Даже с церковью правительство вошло в конфликт, отстаивая барыши виноторговцев. Министр финансов писал обер-прокурору Святейшего Синода: «Совершенное запрещение горячего вина посредством сильнодействующих на умы простого народа религиозных угроз и клятвенных обещаний не должно быть допускаемо, как противное не только общему понятию о пользе умеренного употребления вина, но и тем постановлениям, на основании которых правительство отдало питейные сборы в откупное содержание».
Народ был возмущен действиями царского правительства, прибегнувшего к репрессиям против участников трезвеннического движения, а также поведением служителей церкви, которые под влиянием властей сразу прекратили борьбу с пьянством. Последнее нашло свое проявление в образовании различных сект, в частности сект шундизма и малеванщины, в которых борьба против вина являлась одним из основных направлении деятельности. Именно этому сектантство в то время в значительной мере и было обязано своими успехами. Сектанты ставили в вину церкви ее бессилие в борьбе против пьянства. Они говорили, что никто не мог избавить их от него – ни царь, ни духовенство, и что у них не оставалось иного выхода, как переменить веру.
Если правительство и послушные ему церковники боролись против трезвости, то вся прогрессивная интеллигенция страны увидели в этом движении пробуждающееся в народе стремление к сознательной культурной жизни и всячески старались помочь ему.
Вторая половина XIX столетия характеризуется большим подъемом в общественной жизни России, ростом демократических устремлений среди интеллигенции. Прогрессивная интеллигенция горела святым желанием нести народу грамоту, просвещение. Многие обеспеченные люди открывали в деревнях школы. Одной из таких школ, сохранившихся и поныне, является Яснополянская школа Льва Николаевича Толстого.
Н.А.Добролюбов ценность бойкота спиртных напитков видел в том, что народ показал готовность и способность вести свою жизнь трезво. В статье «Народное дело. Распространение обществ трезвости» он писал: «Сотни тысяч народа, в каких-нибудь пять-шесть месяцев, без всяких предварительных возбуждений и прокламаций, в разных концах обширного царства отказались от водки». (Н. А. Добролюбов Собр. соч. в 9-ти томах, т. 5. М. - Л., 1962, с. 285)
В связи с трезвенническим народным движением и его подавлением К. Маркс писал: «Всякая попытка поднять их (крестьян) моральный уровень карается, как преступление. Достаточно вам лишь напомнить о правительственных репрессиях против обществ трезвости, которые стремились спасти московита... от водки». (К. Маркс, Ф. Энгельс Соч., т. 16, С. 207).
«С этого времени организация обществ трезвости надолго сделалась невозможной. Однако народный протест против вина, поддерживаемый в статьях передовых врачей, учителей, ученых и просветителей, продолжал оказывать влияние на умы, на поиски людьми путей преодоления пьянства. И несмотря на правительственное стремление поддержать пьянство на прежнем уровне, оно продолжает спадать, на что указывают данные о потреблении алкоголя на душу населения страны.
Так, если в 1863-1866 годах чистого спирта на душу населения ежегодно приходилось в среднем по 4,55 литра, то через 10 лет – 4,18, еще через 10 лет – 3,32, а в 1893-м – 2,46 литра. Таким образом, можно считать несомненным, что вопреки действиям правительства, благодаря влиянию на умы людей лучшей части нашей интеллигенции, революционных демократов и народных просветителей начиная с шестидесятых годов потребление алкогольных напитков в стране постепенно уменьшалось и в таковой же пропорции в ней уменьшалось количество «алкогольных» смертей. Если в 1870 году умерло от пьянства внезапно 4077, то в 1878 году – 3240 мужчин». (Ф.Г. Углов).
В 1863 году откупа были заменены акцизной системой, введение которой затянулось почти на полтора десятка лет, так как откупщики не уступали свои позиции добровольно. Наоборот, они яростно и всеми средствами боролись за свое благополучие. Отмена крепостного права, законы развития капитализма в России обязывали царское правительство учитывать и считаться с интересами не какого-то одного класса, а действовать согласно законам рынка. Вот почему была сделана ставка не в пользу государственной монополии, а в пользу акцизной системы, которая неплохо зарекомендовала себя в странах западной Европы. Однако эффективная акцизная система резко понизила цены на спирт и водку, что привело к снижению дохода казны, еще больше ухудшилось качество водки из-за многочисленных фальсификаций, замены зернового сырья картофельным. Умопомрачительных размеров достигло пьянство, поскольку дешевая низкосортная водка «для народа», бесконтрольность «новой», «современной» рецептуры отдельных водочных фирм привели, в целом, к катастрофическому росту алкоголизма, к массовому появлению хронических алкоголиков, чего в России до эпохи капитализма, при всем имевшемся многовековом пьянстве, все же не наблюдалось. Чистая русская ржаная водка предотвращала глубокие, органические и патологические изменения в организме.
Вот почему, спустя всего пять лет после введения акцизной системы, появляются попытки ее реформации, которые, однако, были направлены на детали, на решение частных вопросов, а не на глубокое изменение ее сути. В 1881 году на совещании министров царского правительства было принято решение провести более существенные реформы: заменить кабак трактиром и корчмой, в которых бы торговали не только одной водкой, но где к водке можно было бы получить еду и закуску. Данная мера, несомненно, была направлена на уменьшение пьянства.
Тем не менее, данная мера не оправдала ожиданий. Ф.М. Достоевский опубликовал свои заметки против пьянства в семидесятых годах прошлого века, когда кабаки и корчмы, как пиявки на теле народа, пили из него последние соки. Он писал: «Теперь в иных местностях, во многих даже местностях, кабаки стоят уже не для сотен жителей, а всего для десятков; мало того – для малых десятков. Есть местности, где на полсотни жителей и кабак, менее даже чем на полсотни... Чем же, стало быть, они окупаются?! Народным развратом, воровством, укрывательством, ростовщичеством, разбоем, разрушением семейства и стыдом народным – вот чем они окупаются!». Эти слова полностью созвучны с «Мнением» Г.Р. Державина, статьями общественного деятеля и писателя А.П. Субботина и других патриотов, которые с горечью писали о том, к чему ведет распространение пьянства.
