Славянская мифология
- Автор теми Andys
- Дата створення
Nalivai
•-.,__,,.-•*’°`’*•-.,
Ответ: Славянская мифология
1. Введение.
2. Древнейшие цивилизации на территории нашей страны.
3. Происхождение славян.
4. Славяно-Русское язычество.
а) Классификация и общие сведения.
б) Мир в представлениях древних славян.
в) Обряд погребения.
г) Жречество.
д) Пантеон языческих богов.
e) Влияние язычества на культуру и быт древних славян.
5. Список литературы.
и иже с ним.. интересует?
1. Введение.
2. Древнейшие цивилизации на территории нашей страны.
3. Происхождение славян.
4. Славяно-Русское язычество.
а) Классификация и общие сведения.
б) Мир в представлениях древних славян.
в) Обряд погребения.
г) Жречество.
д) Пантеон языческих богов.
e) Влияние язычества на культуру и быт древних славян.
5. Список литературы.
и иже с ним.. интересует?
Zingelshtutser
Чемпион по гляделкам
Ответ: Славянская мифология
Спасибо, много нового узнал!!!
Спасибо, много нового узнал!!!
delfium
Затворник
Дух язычества - дух победы
В газете "Литературная Россия", № 39 за 1990 г., некто писал: " ... Шусьевский храм, где сейчас располагается наполненный муляжами музей, должен быть возвращен Церкви, только тогда память о Куликовской битве обретет свое настоящее историческое и духовное содержание, ибо не язычники, а православные с молитвой в сердце легли костьми за Русь. И победили."
Эта тенденциозная оценка роли христианства, и глупость - выкинуть из храма, что на Куликовом поле, музей великой битвы, невольно зародила сомнение. В самом ли деле именно христиане победили? Церковь говорит о Куликовской битве как о победе народа, объединенного святым князем, посланным на битву святым Сергием. Но, так ли оно было на самом деле? Христианский ли дух победил на поле Куликовом? Этот вопрос требует разрешения. Для ответа придется провести историческое исследование.
В результате открывается картина противоположного характера. Выясняется, что на Куликовом поле татар победили русские воины, ведомые не христианской, а языческой идеей (!), и все попытки церкви приписать себе эту победу несостоятельны.
Как известно, вскоре после Батыевого нашествия, церковь получила от татар охранные грамоты, которые позволяли не платить орде дань и сохранить монастырское имущество от разграбления. Документально известно, что в 1271 году митрополит Кирилл получил от хана Менгу-Тимура ярлык, полностью освобождающий церковь от уплаты дани, делающий неприкосновенными как ее владения, так и самих служителей христианского культа. Христианские попы смиряли народ: объясняли, что татары - это бич божий и бороться с ними тоже, что против Христа идти.
Церковь исполняла все татарские пожелания и этим предавала интересы русского народа. Это предательство продолжалось около двух столетий, пока не окрепло Московское княжество. Тогда церковь перешла на сторону сильнейшего. Такое бесстыдное поведение церкви не сопровождалось какими-то внутрицерковными несогласиями, ибо целиком умещалось в рамках заповедей христовых (о "непротивлении злу", "подставлению второй щеки" и "отдаче последней рубашки"). И много позднее описываемых нами событий, в шестнадцатом веке, в "Казанской истории", можно прочесть признание: "...Ибо не только христианам помогает бог, но и поганым содействует" (глава 11); "поганые" в данном случае - это мусульмане татары.
Все мы знаем легенду о том, что как бы от лица церкви, игумен Сергий привел к Дмитрию Донскому двух монахов: Пересвета и Ослябя. И сказал князю, что тот одолеет татар. Так и случилось. Этой легендой церковь прикрыла всю свою соглашательскую с ордой политику.
В действительности, в то время, Сергий совершенно не представлял церковный официоз. Согласно историческим данным, (см. книгу Р.Г. Скрынникова "Третий Рим", С.-Петербург, 1994г.), князь Дмитрий был предан анафеме будущим московским митрополитом Киприаном за препятствие его возвышению. На Куликовом поле Дмитрий сражался проклятым князем. Соответственно, как проклятый, он не получал благословения от (уже митрополита) Киприана, которое должен был получать по статусу великого князя. Его благословлял настоятель нищего и независимого от церковных властей, монастырька - Сергий из Радонежа, который так же был в конфликте с Киприаном.
Сергий был человеком необычным. Он жил два года отшельником в полном одиночестве. По легенде, Сергий приручал медведей и приказал змеям не появляться у своей лесной обители. Говорят, с тех пор никто не видал змей у его монастыря ближе, чем на семь миль. Этот приказ действует и в настоящее время.
Власть над змеями, как известно, имеет и дает бог Перун, в простонародье - Егорий. Но, не случайна ли такая ассоциация, мог ли Сергий чтить Перуна или другого княжеского бога?
Известно, что Сергий поклонялся Троице. Если он понимал ее как аналог языческого Триглава - дид-дуб-сноп (Сварог, Перун, Велес), то, очевидно, его божество имело и военные функции. Сергий не принимал разделенности мира и хотел видеть его как единое целое. В то время, единое видение мира означало совмещение язычества и христианства. Так что Сергий был, скорее, двоеверец; "неформулируемый язычник".
В этом нет ничего фантастического. Нельзя забывать, что Сергий был русским, и ничего с этим поделать не мог. Вера предков обязанна была иметь для него значение. Языческие образы на стенах владимирских храмов говорят за то, что двоеверие в Залесской Руси носило почти официальный характер, и оно не могло исчезнуть там мгновенно. Только с помощю орды и Византии, церковь за века смогла преодолеть двоеверие внутри себя самой. Это известный этнографам и важный для нас сегодня факт. Попы при всем желании не могли отбросить, снять с себя язычество как нечто, вроде непригодной одежды.
Перед битвой Сергий приводит к Дмитрию двух опытных воинов, которых мы знаем именно по их языческим именам (!) - это брянский боярин Пересвет его друг Ослябь. Эти двое не были ни монахами, ни схимниками. Согласно "Задонщине", Пересвет сражался на коне в золотых доспехах. Ослябь видит его еще держащегося в седле, но уже смертельно раненного, в разгар боя, когда многие татары уже полегли. Тогда погиб и сын Ослябя. Сам же Ослябь уцелел.
Из этого следует, что Пересвет сражался не в рясе, как это изобразил художник Илья Глазунов, и погиб вовсе не перед битвой, в поединке с железным мурзой. Ослябь же имел сына, т.е. был не монахом (!), а был семейным человеком. Кроме этого, надо заметить, что на Руси не было института монахов-воинов. Стало быть, два друга - воина Пересвет и Ослябь попадают к Дмитрию через третьего друга и, возможно, духовного наставника Сергия. Так что Сергий привел к Дмитрию вовсе не монахов, а воинов. Но, воинам естественно быть при жреце бога войны, а не при христомольце.
Тут уместно высказать гипотезу, что к Дмитрию пришли трое: Сергий, Пересвет и Ослябь, которые понимали себя жрецами Триглава. Они пришли как трое равных, поскольку все они были из бояр. По социальному положению, за Пересветом и Ослябем должны были прийти их отряды, которые едва ли вместе составляли более двух-трех десятков воинов, но они обязанны были быть.
Сам Сергий, при своей беседе с Дмитрием совершает, по церковным меркам, смертный грех, за который так же должен быть предан анафеме. Он преступает заповедь Христа, которая обосновывала всю церковную политику! Ведь Христос сказал, что кесарю - кесарево. Это означает, что по Христу, Русь должна заплатить Мамаю дань, ибо он нынче кесарь! Сергий, по "Сказанию о Мамаевом побоище", сразу не решается на преступление этой заповеди. Он долго мямлит о том, что надо заплатить дань, но потом все же решается и заявляет, что если ты, князь, выступишь против Мамая силой, то победишь! Так и случилось. Преданный анафеме князь, послушав двоеверца-отшельника, одержал великую победу.
"Задонщина" - литературное произведение, в деталях повторяющее собой "Слово о полку Игореве". Известно, что это так же языческое произведение. Кому-то было очень нужно через эту аналогию указать на языческую суть Куликовской битвы. Не сам ли Сергий и написал ее? В пользу этого говорит то, что о нем самом там нет ни слова, зато описываются его друзья - Пересвет и Ослябь. Героев такого уровня на Куликовом поле были сотни, но в "Задонщину" попали именно они, притом не в героической, а в заурядной для битвы сцене. Значит, вполне реально, что автор знал их лично!
Разница между обеими произведениями в том, что автор "Слова о полку Игореве" был свободен в образах языческого понимания мира, а составитель "Задонщины" оказывается его сухим копиистом. В этом нет ничего удивительного, ибо их разделяют два века христианизации Руси. Тем не менее, в "Задонщине", помимо знакомых нам по "Слову" образов, например Дива и Бояна, мы находим и совершенно новый материал. Остановимся только на главном персонаже битвы.
Князь Дмитрий перед походом: "Вступил в золотое свое стремя, сел на своего борзого коня, и взял свой меч в правую руку, и помолился богу и пречистой его матери." Из этого совершенно ясно, что молился он не в христианской скрюченной позе, а созерцая небо и блеск клинка. В других местах, автор упоминает Богородицу и Христа, но рядом с Дмитрием имена этих богов не ставит (!). Кому же молился Дмитрий в начале похода?
После битвы Дмитрий говорит павшим воинам: " ... Простите меня, братья, и благословите в этом веке и в будущем." Слова: "в этом веке и в будущем" известны по договору дружины Олега с Византией. По общепринятому мнению ученых, там они означают, что Русь клялась не только богами и оружием, но и своей будущей жизнью на земле. Это так же входило в число безусловных ценностей. Обращение Дмитрия к духам умерших - простить его в будущей жизни означает, что он не верит в христианский суд после смерти с его воскресением, адом или раем, а, возможно, верит в свое последующее воплощение на родной земле, и ставит свою будущую жизнь в зависимость от суда своих павших воинов! Такой нам рисует "Задонщина" веру Дмитрия Донского.
Как построил Дмитрий свое войско? Сторожевой полк в значительной степени составляла литовская дружина Ольгердовичей. Известно, что они были язычниками из Литвы. Они принимали первый удар, и обязаны были устоять, а потом отступить в боевом порядке. Так и случилось, один из литовских князей погиб. Большой полк был построен так, что впереди стояли северяне под руководством князей белозерских. Что за вера была в то время на Русском Севере? Язычество.
Судя по раскопкам, в Новгородской земле еще в пятнадцатом веке хоронили в курганах, а под Псковом, по данным хрониста Стефана Батория, в семнадцатом веке еще стояли деревянные статуи богов и были известны их имена. Вот эти северяне, которые в четырнадцатом веке еще не могли забыть своего язычества, стояли первыми в большом полку как сильнейшие войны. Они то и полегли костьми почти все, и не один из них не побежал с поля. Все белозерские князья погибли. Сзади же, за ними, стояли "москвичи" - люд из Московской земли, который был в наибольшей степени подвержен христианизации. Когда татары прорубились через большой полк, то подошла их очередь биться. Но они бежали с поля боя, и были бы порублены все, если бы не воевода Боброк, который был известен как волхв (!), не направил бы в нужное место удар засадного полка. Летопись говорит о побежавших москвичах так: "Москвичи... устрашилися и живота отчаявшися на бега обратишася."
Через два года после Куликовской битвы, к Москве неожиданно подошел хан Тохтамыш. Дмитрий Донской оставил город в осаде на митрополита Киприана, (Москва ведь тогда была религиозным центром Руси), а сам уехал в Кострому - собирать боеспособные войска. Киприан бежал из Москвы в Тверь. За ним бежал и Сергий, который понял, что с такими людьми выдержать осаду не удастся, и что орда сведет с ним счеты. Когда подошел Тохтамыш с основными силами, москвичи струсили и открыли ворота по его требованию. Тогда хан велел перерезать их всех. По этому случаю летописец в "Повести о нашествии Тохтамыша" отмечает, что: "Первым из них был убит князь Остей перед городом, а потом начали сечь попов и игуменов, хотя и были они в ризах и с крестами, и черных людей."
Как видно, татары пошли против своих обещаний - не убивать служителей церкви, летописец делает на этом акцент. Косвенно, в этом был виноват предатель ордынских интересов Сергий.
Дмитрий Донской вернулся с войском, и Тохтамыш бежал без боя. Великий князь вошел в столицу, похоронил 24 тысячи убитых христиан, плюнул, и уехал править во Владимир, где через восемь лет скончался. Видно дали знать себя раны полученные в Куликовской битве. Он прожил всего 39 лет. На восемь лет центр православия Руси - Москва перестала быть стольным градом.
В московском летописном своде 1408 года, кончине Дмитрия Донского уделено всего несколько строк. Нет традиционного указания на его заслуги, победу на Куликовом поле, отсутствует так же традиционный перечень добродетелей (!). Это характеризует истинное отношение к нему церкви. То отношение, которое было в исторической действительности, а не то, которое придумано ею позднее, выгоды ради. Сочинив легенды и объявив Дмитрия Донского и Сергия своими святыми, церковь постаралась скрыть последний росток язычества Древней Руси и приписать себе чужие заслуги.
Следует отметить, что татаро-монгольское иго было крайне на руку церкви, именно за его время она и стала общенациональной общественной организацией. Да и само нашествие погубило языческий ренессанс. Язычники-то не имели религиозной санкции на капитуляцию перед монголами, в отличие от христиан, потому первых просто физически уничтожили, как основу потенциального сопротивления. Чингизиды были по-восточному мудры - христианство их до крайности устраивало, в отличие от язычества. Кстати, знаменитый "партизан" поп Митяй мог быть и вовсе не попом. Из самих христианских источников известно, что церковь активно разубеждала Дмитрия Донского от открытой войны с татарами, а потом (так как летописи тогда составлялись в основном в церковных учреждениях, а конкретном случае - выдающимся фальсифиактором русской истории митрополитом Киприаном), просто преписала все лавры победы себе. Более того, христианские церковники особенно не любили Дмитрия Донского, так как он этих самых церковников пытался поприжать, что отчасти ему удалось на некоторое время: лавры победителя чего-то да стоят.
Подводя итог, делаем вывод, что христианская церковь с пришествием орды настолько поработила волю нашего народа, что он неминуемо был бы перебит татарами и продан в рабство весь, если бы не языческий дух, не умерший в княжеско-боярской среде, и если бы не свободолюбивые язычники-воины Русского Севера и Русской Литвы, которые отстояли честь народа и целостность Московского княжества.
Значит, не христиане, а язычники победили на поле Куликовом, и дали возможность сложиться русскому государству, которого могло и не быть! Со временем, наш безвольный христианский люд мог бы быть просто поделен между мусульманской ордой и языческой Литвой.
Победу не поле Куликовом следует рассматривать как языческое чудо: как совместное проявление силы наших богов и воли народа.
В газете "Литературная Россия", № 39 за 1990 г., некто писал: " ... Шусьевский храм, где сейчас располагается наполненный муляжами музей, должен быть возвращен Церкви, только тогда память о Куликовской битве обретет свое настоящее историческое и духовное содержание, ибо не язычники, а православные с молитвой в сердце легли костьми за Русь. И победили."
Эта тенденциозная оценка роли христианства, и глупость - выкинуть из храма, что на Куликовом поле, музей великой битвы, невольно зародила сомнение. В самом ли деле именно христиане победили? Церковь говорит о Куликовской битве как о победе народа, объединенного святым князем, посланным на битву святым Сергием. Но, так ли оно было на самом деле? Христианский ли дух победил на поле Куликовом? Этот вопрос требует разрешения. Для ответа придется провести историческое исследование.
В результате открывается картина противоположного характера. Выясняется, что на Куликовом поле татар победили русские воины, ведомые не христианской, а языческой идеей (!), и все попытки церкви приписать себе эту победу несостоятельны.
Как известно, вскоре после Батыевого нашествия, церковь получила от татар охранные грамоты, которые позволяли не платить орде дань и сохранить монастырское имущество от разграбления. Документально известно, что в 1271 году митрополит Кирилл получил от хана Менгу-Тимура ярлык, полностью освобождающий церковь от уплаты дани, делающий неприкосновенными как ее владения, так и самих служителей христианского культа. Христианские попы смиряли народ: объясняли, что татары - это бич божий и бороться с ними тоже, что против Христа идти.
Церковь исполняла все татарские пожелания и этим предавала интересы русского народа. Это предательство продолжалось около двух столетий, пока не окрепло Московское княжество. Тогда церковь перешла на сторону сильнейшего. Такое бесстыдное поведение церкви не сопровождалось какими-то внутрицерковными несогласиями, ибо целиком умещалось в рамках заповедей христовых (о "непротивлении злу", "подставлению второй щеки" и "отдаче последней рубашки"). И много позднее описываемых нами событий, в шестнадцатом веке, в "Казанской истории", можно прочесть признание: "...Ибо не только христианам помогает бог, но и поганым содействует" (глава 11); "поганые" в данном случае - это мусульмане татары.
Все мы знаем легенду о том, что как бы от лица церкви, игумен Сергий привел к Дмитрию Донскому двух монахов: Пересвета и Ослябя. И сказал князю, что тот одолеет татар. Так и случилось. Этой легендой церковь прикрыла всю свою соглашательскую с ордой политику.
В действительности, в то время, Сергий совершенно не представлял церковный официоз. Согласно историческим данным, (см. книгу Р.Г. Скрынникова "Третий Рим", С.-Петербург, 1994г.), князь Дмитрий был предан анафеме будущим московским митрополитом Киприаном за препятствие его возвышению. На Куликовом поле Дмитрий сражался проклятым князем. Соответственно, как проклятый, он не получал благословения от (уже митрополита) Киприана, которое должен был получать по статусу великого князя. Его благословлял настоятель нищего и независимого от церковных властей, монастырька - Сергий из Радонежа, который так же был в конфликте с Киприаном.
Сергий был человеком необычным. Он жил два года отшельником в полном одиночестве. По легенде, Сергий приручал медведей и приказал змеям не появляться у своей лесной обители. Говорят, с тех пор никто не видал змей у его монастыря ближе, чем на семь миль. Этот приказ действует и в настоящее время.
Власть над змеями, как известно, имеет и дает бог Перун, в простонародье - Егорий. Но, не случайна ли такая ассоциация, мог ли Сергий чтить Перуна или другого княжеского бога?
Известно, что Сергий поклонялся Троице. Если он понимал ее как аналог языческого Триглава - дид-дуб-сноп (Сварог, Перун, Велес), то, очевидно, его божество имело и военные функции. Сергий не принимал разделенности мира и хотел видеть его как единое целое. В то время, единое видение мира означало совмещение язычества и христианства. Так что Сергий был, скорее, двоеверец; "неформулируемый язычник".
В этом нет ничего фантастического. Нельзя забывать, что Сергий был русским, и ничего с этим поделать не мог. Вера предков обязанна была иметь для него значение. Языческие образы на стенах владимирских храмов говорят за то, что двоеверие в Залесской Руси носило почти официальный характер, и оно не могло исчезнуть там мгновенно. Только с помощю орды и Византии, церковь за века смогла преодолеть двоеверие внутри себя самой. Это известный этнографам и важный для нас сегодня факт. Попы при всем желании не могли отбросить, снять с себя язычество как нечто, вроде непригодной одежды.
Перед битвой Сергий приводит к Дмитрию двух опытных воинов, которых мы знаем именно по их языческим именам (!) - это брянский боярин Пересвет его друг Ослябь. Эти двое не были ни монахами, ни схимниками. Согласно "Задонщине", Пересвет сражался на коне в золотых доспехах. Ослябь видит его еще держащегося в седле, но уже смертельно раненного, в разгар боя, когда многие татары уже полегли. Тогда погиб и сын Ослябя. Сам же Ослябь уцелел.
Из этого следует, что Пересвет сражался не в рясе, как это изобразил художник Илья Глазунов, и погиб вовсе не перед битвой, в поединке с железным мурзой. Ослябь же имел сына, т.е. был не монахом (!), а был семейным человеком. Кроме этого, надо заметить, что на Руси не было института монахов-воинов. Стало быть, два друга - воина Пересвет и Ослябь попадают к Дмитрию через третьего друга и, возможно, духовного наставника Сергия. Так что Сергий привел к Дмитрию вовсе не монахов, а воинов. Но, воинам естественно быть при жреце бога войны, а не при христомольце.
Тут уместно высказать гипотезу, что к Дмитрию пришли трое: Сергий, Пересвет и Ослябь, которые понимали себя жрецами Триглава. Они пришли как трое равных, поскольку все они были из бояр. По социальному положению, за Пересветом и Ослябем должны были прийти их отряды, которые едва ли вместе составляли более двух-трех десятков воинов, но они обязанны были быть.
Сам Сергий, при своей беседе с Дмитрием совершает, по церковным меркам, смертный грех, за который так же должен быть предан анафеме. Он преступает заповедь Христа, которая обосновывала всю церковную политику! Ведь Христос сказал, что кесарю - кесарево. Это означает, что по Христу, Русь должна заплатить Мамаю дань, ибо он нынче кесарь! Сергий, по "Сказанию о Мамаевом побоище", сразу не решается на преступление этой заповеди. Он долго мямлит о том, что надо заплатить дань, но потом все же решается и заявляет, что если ты, князь, выступишь против Мамая силой, то победишь! Так и случилось. Преданный анафеме князь, послушав двоеверца-отшельника, одержал великую победу.
"Задонщина" - литературное произведение, в деталях повторяющее собой "Слово о полку Игореве". Известно, что это так же языческое произведение. Кому-то было очень нужно через эту аналогию указать на языческую суть Куликовской битвы. Не сам ли Сергий и написал ее? В пользу этого говорит то, что о нем самом там нет ни слова, зато описываются его друзья - Пересвет и Ослябь. Героев такого уровня на Куликовом поле были сотни, но в "Задонщину" попали именно они, притом не в героической, а в заурядной для битвы сцене. Значит, вполне реально, что автор знал их лично!
Разница между обеими произведениями в том, что автор "Слова о полку Игореве" был свободен в образах языческого понимания мира, а составитель "Задонщины" оказывается его сухим копиистом. В этом нет ничего удивительного, ибо их разделяют два века христианизации Руси. Тем не менее, в "Задонщине", помимо знакомых нам по "Слову" образов, например Дива и Бояна, мы находим и совершенно новый материал. Остановимся только на главном персонаже битвы.
Князь Дмитрий перед походом: "Вступил в золотое свое стремя, сел на своего борзого коня, и взял свой меч в правую руку, и помолился богу и пречистой его матери." Из этого совершенно ясно, что молился он не в христианской скрюченной позе, а созерцая небо и блеск клинка. В других местах, автор упоминает Богородицу и Христа, но рядом с Дмитрием имена этих богов не ставит (!). Кому же молился Дмитрий в начале похода?
После битвы Дмитрий говорит павшим воинам: " ... Простите меня, братья, и благословите в этом веке и в будущем." Слова: "в этом веке и в будущем" известны по договору дружины Олега с Византией. По общепринятому мнению ученых, там они означают, что Русь клялась не только богами и оружием, но и своей будущей жизнью на земле. Это так же входило в число безусловных ценностей. Обращение Дмитрия к духам умерших - простить его в будущей жизни означает, что он не верит в христианский суд после смерти с его воскресением, адом или раем, а, возможно, верит в свое последующее воплощение на родной земле, и ставит свою будущую жизнь в зависимость от суда своих павших воинов! Такой нам рисует "Задонщина" веру Дмитрия Донского.
Как построил Дмитрий свое войско? Сторожевой полк в значительной степени составляла литовская дружина Ольгердовичей. Известно, что они были язычниками из Литвы. Они принимали первый удар, и обязаны были устоять, а потом отступить в боевом порядке. Так и случилось, один из литовских князей погиб. Большой полк был построен так, что впереди стояли северяне под руководством князей белозерских. Что за вера была в то время на Русском Севере? Язычество.
Судя по раскопкам, в Новгородской земле еще в пятнадцатом веке хоронили в курганах, а под Псковом, по данным хрониста Стефана Батория, в семнадцатом веке еще стояли деревянные статуи богов и были известны их имена. Вот эти северяне, которые в четырнадцатом веке еще не могли забыть своего язычества, стояли первыми в большом полку как сильнейшие войны. Они то и полегли костьми почти все, и не один из них не побежал с поля. Все белозерские князья погибли. Сзади же, за ними, стояли "москвичи" - люд из Московской земли, который был в наибольшей степени подвержен христианизации. Когда татары прорубились через большой полк, то подошла их очередь биться. Но они бежали с поля боя, и были бы порублены все, если бы не воевода Боброк, который был известен как волхв (!), не направил бы в нужное место удар засадного полка. Летопись говорит о побежавших москвичах так: "Москвичи... устрашилися и живота отчаявшися на бега обратишася."
Через два года после Куликовской битвы, к Москве неожиданно подошел хан Тохтамыш. Дмитрий Донской оставил город в осаде на митрополита Киприана, (Москва ведь тогда была религиозным центром Руси), а сам уехал в Кострому - собирать боеспособные войска. Киприан бежал из Москвы в Тверь. За ним бежал и Сергий, который понял, что с такими людьми выдержать осаду не удастся, и что орда сведет с ним счеты. Когда подошел Тохтамыш с основными силами, москвичи струсили и открыли ворота по его требованию. Тогда хан велел перерезать их всех. По этому случаю летописец в "Повести о нашествии Тохтамыша" отмечает, что: "Первым из них был убит князь Остей перед городом, а потом начали сечь попов и игуменов, хотя и были они в ризах и с крестами, и черных людей."
Как видно, татары пошли против своих обещаний - не убивать служителей церкви, летописец делает на этом акцент. Косвенно, в этом был виноват предатель ордынских интересов Сергий.
Дмитрий Донской вернулся с войском, и Тохтамыш бежал без боя. Великий князь вошел в столицу, похоронил 24 тысячи убитых христиан, плюнул, и уехал править во Владимир, где через восемь лет скончался. Видно дали знать себя раны полученные в Куликовской битве. Он прожил всего 39 лет. На восемь лет центр православия Руси - Москва перестала быть стольным градом.
В московском летописном своде 1408 года, кончине Дмитрия Донского уделено всего несколько строк. Нет традиционного указания на его заслуги, победу на Куликовом поле, отсутствует так же традиционный перечень добродетелей (!). Это характеризует истинное отношение к нему церкви. То отношение, которое было в исторической действительности, а не то, которое придумано ею позднее, выгоды ради. Сочинив легенды и объявив Дмитрия Донского и Сергия своими святыми, церковь постаралась скрыть последний росток язычества Древней Руси и приписать себе чужие заслуги.
Следует отметить, что татаро-монгольское иго было крайне на руку церкви, именно за его время она и стала общенациональной общественной организацией. Да и само нашествие погубило языческий ренессанс. Язычники-то не имели религиозной санкции на капитуляцию перед монголами, в отличие от христиан, потому первых просто физически уничтожили, как основу потенциального сопротивления. Чингизиды были по-восточному мудры - христианство их до крайности устраивало, в отличие от язычества. Кстати, знаменитый "партизан" поп Митяй мог быть и вовсе не попом. Из самих христианских источников известно, что церковь активно разубеждала Дмитрия Донского от открытой войны с татарами, а потом (так как летописи тогда составлялись в основном в церковных учреждениях, а конкретном случае - выдающимся фальсифиактором русской истории митрополитом Киприаном), просто преписала все лавры победы себе. Более того, христианские церковники особенно не любили Дмитрия Донского, так как он этих самых церковников пытался поприжать, что отчасти ему удалось на некоторое время: лавры победителя чего-то да стоят.
Подводя итог, делаем вывод, что христианская церковь с пришествием орды настолько поработила волю нашего народа, что он неминуемо был бы перебит татарами и продан в рабство весь, если бы не языческий дух, не умерший в княжеско-боярской среде, и если бы не свободолюбивые язычники-воины Русского Севера и Русской Литвы, которые отстояли честь народа и целостность Московского княжества.
Значит, не христиане, а язычники победили на поле Куликовом, и дали возможность сложиться русскому государству, которого могло и не быть! Со временем, наш безвольный христианский люд мог бы быть просто поделен между мусульманской ордой и языческой Литвой.
Победу не поле Куликовом следует рассматривать как языческое чудо: как совместное проявление силы наших богов и воли народа.
delfium
Затворник
СЯЩУРА. Знание законов жизни и смерти
1. Рождённый судьбу обретает, ступая по ясным и тёмным нитям её, пока не придёт срок исхода.
2. Смерть уносит тех, кто свой путь прошёл, либо страхом отравлен.
3. Тьма скрывает путь идущего, лишь храброе сердце обретает ясность.
4. Сияние души решает преграды и невзгоды идущего тогда, когда страхи он убил в сердце своём.
5. Сияние тьмы служит порукой идущему, толику опасностей создавая на пути. Лишь смело идущий сквозь них счастья достоин.
6. Ряд преград ожидают идущего:
Преграда первая - честолюбие.
Вторая – алчность. Суть её – тёмные деяния яростные, стремясь силой злата овладеть.
Третья - тщеславие.
Четвёртая – любование собой.
Пятая – сомнения.
Шестая – ярость.
Седьмая – разума метанья.
Восьмая – тёмные твёрдые слова, суть её – непонимание жизни.
Девятая – сытость, суть её – рутина жизни твёрдым бременем сковавшая сердце.
Десятая – словоблудие, суть её – незнание правды.
7.Тёмные преграды одолевший, становится целостным.
8. Тёмные преграды стоят на пути судьбы, ярой силой яркого сияния души решаются они.
9. Смерть решает тёмные нити судьбы, обрывая путь лишь тем, кто страхом тёмным отравлен.
10. Сила смерти, тёмным сиянием, встречает идущего, лишь храбрые сердцем проходят его.
11. Тьма окружает идущего тропою судьбы, среди опасностей и сражений вьётся тот путь, лишь сияние души порука во тьме.
12. Ясным путь становится тогда, когда идущий облекается сиянием ясным тьмы.
13. Тёмные преграды, сражение со своими слабостями одолевший, становится ярой силы небесного Рещиса творцом.
14. Сила яркая ясная «Рёщиса небесного» свободу от тяжестей жизни и невзгод даёт, решая силою путь идущего.
15. Среди тихих ярких услад с судьбы идущего уносятся тёмные нити, делая её ясною.
16. Сила сияния души уносит яростные сражения идущего, уводя его путь к творению ярких дел.
17. Творец ступает по пути нехоженому, встречая опасности и ярых недругов. Ясное слово и сильное сердце порука в том пути.
18. Тот путь проходит через тяжёлые трудные тёмные ступени познания себя и мира.
19.Сияние души хранит творца от опасностей и напастей в том пути познания.
20. Сознание творца очищается от суетных сорных представлений о жизни и мире, обретая ясное целостное осознание сути мира.
21. Творец, прошедший путь познания становится посланником Тьмы или «Рёщиса небесного», исходя из выбранного пути.
22. Творец, избравший Тьму пройдёт её до конца, выйдя к «Рёщису небесному». Избравший свет уйдёт во тьму.
23. Творец сумевший слить тьму и свет воедино, становится частью мироздания, а оно частью творца.
24. Творец точной, яркой, сильной, свободной, ярой силой своей души увлекает других по пути счастья.
25. Творец тяжёлый путь творения прошедший, облекается бессмертием. Творец, среди людей, тревожит сердца их, уводя сильных к счастью. Так сражение Тьмы и света длится вечно.
1. Рождённый судьбу обретает, ступая по ясным и тёмным нитям её, пока не придёт срок исхода.
2. Смерть уносит тех, кто свой путь прошёл, либо страхом отравлен.
3. Тьма скрывает путь идущего, лишь храброе сердце обретает ясность.
4. Сияние души решает преграды и невзгоды идущего тогда, когда страхи он убил в сердце своём.
5. Сияние тьмы служит порукой идущему, толику опасностей создавая на пути. Лишь смело идущий сквозь них счастья достоин.
6. Ряд преград ожидают идущего:
Преграда первая - честолюбие.
Вторая – алчность. Суть её – тёмные деяния яростные, стремясь силой злата овладеть.
Третья - тщеславие.
Четвёртая – любование собой.
Пятая – сомнения.
Шестая – ярость.
Седьмая – разума метанья.
Восьмая – тёмные твёрдые слова, суть её – непонимание жизни.
Девятая – сытость, суть её – рутина жизни твёрдым бременем сковавшая сердце.
Десятая – словоблудие, суть её – незнание правды.
7.Тёмные преграды одолевший, становится целостным.
8. Тёмные преграды стоят на пути судьбы, ярой силой яркого сияния души решаются они.
9. Смерть решает тёмные нити судьбы, обрывая путь лишь тем, кто страхом тёмным отравлен.
10. Сила смерти, тёмным сиянием, встречает идущего, лишь храбрые сердцем проходят его.
11. Тьма окружает идущего тропою судьбы, среди опасностей и сражений вьётся тот путь, лишь сияние души порука во тьме.
12. Ясным путь становится тогда, когда идущий облекается сиянием ясным тьмы.
13. Тёмные преграды, сражение со своими слабостями одолевший, становится ярой силы небесного Рещиса творцом.
14. Сила яркая ясная «Рёщиса небесного» свободу от тяжестей жизни и невзгод даёт, решая силою путь идущего.
15. Среди тихих ярких услад с судьбы идущего уносятся тёмные нити, делая её ясною.
16. Сила сияния души уносит яростные сражения идущего, уводя его путь к творению ярких дел.
17. Творец ступает по пути нехоженому, встречая опасности и ярых недругов. Ясное слово и сильное сердце порука в том пути.
18. Тот путь проходит через тяжёлые трудные тёмные ступени познания себя и мира.
19.Сияние души хранит творца от опасностей и напастей в том пути познания.
20. Сознание творца очищается от суетных сорных представлений о жизни и мире, обретая ясное целостное осознание сути мира.
21. Творец, прошедший путь познания становится посланником Тьмы или «Рёщиса небесного», исходя из выбранного пути.
22. Творец, избравший Тьму пройдёт её до конца, выйдя к «Рёщису небесному». Избравший свет уйдёт во тьму.
23. Творец сумевший слить тьму и свет воедино, становится частью мироздания, а оно частью творца.
24. Творец точной, яркой, сильной, свободной, ярой силой своей души увлекает других по пути счастья.
25. Творец тяжёлый путь творения прошедший, облекается бессмертием. Творец, среди людей, тревожит сердца их, уводя сильных к счастью. Так сражение Тьмы и света длится вечно.
Diverup
R
Відповідь: Славянская мифология
индийские тексты имеют славянские влияния(точнее даже не славянские, а тех племен, что жили на тер. нашего государства в то время), а сами письмена на тер. Украины из-за политических причин и климата почти не сохранились.
да и индийские писания очень сложны в том плане, что они впитывали в себя практически всю философию и религиозную мысль близлежащих територий, что значительно усложняет анализ текстов.
индийские тексты имеют славянские влияния(точнее даже не славянские, а тех племен, что жили на тер. нашего государства в то время), а сами письмена на тер. Украины из-за политических причин и климата почти не сохранились.
да и индийские писания очень сложны в том плане, что они впитывали в себя практически всю философию и религиозную мысль близлежащих територий, что значительно усложняет анализ текстов.
delfium
Затворник
Фундаментальные ценности язычества
Удача и Слава
Есть люди, рядом с которыми хочется находиться, чье присутствие вдохновляет, люди, у которых спорится всякое дело, за которое они берутся. Есть, напротив, люди, чье присутствие привносит тяжесть, рядом с которыми опускаются руки и теряется "вкус к жизни". Каждый из нас - иногда осознанно, а иногда инстинктивно - стремится быть рядом с первыми и избегать общества вторых. Этих вторых мы часто называем неудачниками, уже не помня истинного, древнего смысла этого слова. "Удачи!" - привычное пожелание, произносимое русскими при расставании, и соответствующие ему древне-скандинавское "Auja!" и древне-среднеевропейское "Aja!" мы понимаем сейчас просто как пожелания везения. Между тем эти восклицания, имеющие, как будет видно дальше, магический, заклинательный характер, связаны с одним из важнейших представлений нордической Традиции.
Понятие Удачи, как мы видим его в этнографических материалах и в древних скандинавских сагах, означает отнюдь не "везение", но некую важнейшую интегральную характеристику человека. В скандинавских текстах мы можем встретить такие формулировки, как "у него была хорошая Удача" или "у него была плохая Удача", "он приобрел (или потерял) Удачу, совершив то-то и то-то", "его Удача стала более (или менее) хорошей". В русском языке до сих пор сохранились выражения, отражающие те же представления: "Удача оставила его", например.
Скандинавский термин Auja, обычно переводимый на русский как "Удача", подразумевает под собой не только "везение", но и счастье, радость, силу. О викинге, которому повезло в бою, говорили, что он победил, потому что "у него была хорошая Удача"; но так же отзывались о том, у кого ладно строились корабли, чья жена рожала много детей, кто умел вести за собой людей. Таким образом, "везение" - это только одно - хотя и характерное - из проявлений Удачи. Сама же она понималась древними скандинавами как особое личное (магическое) могущество (др.-исл. Megin), приносящее удачу в узком смысле слова и благо вообще.
Так же и русское слово удача само по себе не связано с "везением", хотя благоприятное стечение обстоятельств мы до сих пор понимаем как одно из проявлений Удачи. Однако само это слово происходит от глагола "дать" и подразумевает значение "то, что дано". Как характеристика конкретного человека, Удача - это то, что ему дано. И если говорить о язычестве, то Удача - это то, что дано богами (и, соответственно, то, что можно у них испрашивать).
Таким образом, если говорить о нордической Традиции в целом, Удача - это некая сила, определяющая жизнь человека, его успех и неуспех, его счастье и несчастье. На Северо-Западе Европы Удача мыслилась основным достоянием человека - князь, обладавший обширными землями, золотом и большой дружиной, но - плохой Удачей, не стоил ничего перед простым воином, чья Удача была хороша. Мы увидим, почему было так, рассмотрев основные черты древних представлений об Удаче.
1. Итак, во-первых, Удача может быть хорошей и плохой, иначе говоря - "положительной" и "отрицательной". Первая приносит благо, вторая - неблаго; человек, чья Удача - плохая, становится невезучим во всем, к чему прикасается.
2. Удача может быть приобретена, утеряна или изменена. Так, например, по представлениям древних скандинавов, человек, совершивший воровство, переставал считаться мужчиной и терял хорошую Удачу.
3. Удача "заразна". Человек с плохой Удачей еще в раннем Средневековье был обречен на одиночество; мы до сих пор избегаем таких людей, в древности же путники нередко делали крюк, чтобы обогнуть дом или земли человека с плохой Удачей, люди бежали из городов, где правили такие князья, и воины оставляли их дружины, если тому не препятствовали соображения этического характера. Напротив, дом человека с хорошей Удачей всегда полон гостей - каждому хотелось побыть рядом с ним, прикоснуться к нему, поговорить с ним, т.е. перенять часть его Удачи. Многие вожди викингов стремились зазвать в свои дружины воинов, известных большой хорошей Удачей. При этом считалось, что Удача не аддитивна, т.е. сколько бы человек не делился с другими своей Удачей - будь она хорошая или плохая - его собственная Удача от этого не уменьшается.
4. Удача вождя распространяется на его людей. Переходя, как то часто бывало, от одного вождя к другому, викинги выбирали хевдинга, обладавшего хорошей Удачей. Великий Новгород выбирал себя князя, оценивая характер его Удачи; князь, потерявший хорошую Удачу или приобретший плохую, изгонялся. В древней Ирландии существовали специальные ритуалы оценки "истинности" будущего верховного короля, поскольку возведение на престол "не-истинного" короля, т.е. короля, обладавшего плохой Удачей, приводило к неурожаям, падежу скота и кровавым междоусобицам.
5. Удача отчасти наследуется. С этим ее свойством связано существование родовой, или клановой, Удачи, и даже Удачи этноса.
Удача, как уже было сказано, представляла собой главную ценность, которой мог владеть человек (или род). Удачи - а не счастья или материального благополучия - просили у богов; Удачу берегли как ценнейший их дар; на приобретение или улучшение Удачи были направлены многие магические технологии. Нередко такие технологии были связаны с персонификацией Удачи в образе божества, связанного с конкретным человеком. Такой персонифицированный аспект Удачи назывался на Северо-Западе фетч (др.- англо-сакс. fetch), фюльгья (др.-сканд. fylgja) или ведогон (слав.); эти традиционные представления были позднее заимствованы и христианством, где персонифицированная Удача превратилась в ангела-хранителя.
Удача мыслилась силой, тесно связанной со Славой - еще одной важнейшей ценностью традиционной культуры. Слава - как и хорошая Удача - была необходимой частью власти любого вождя; с этим связаны, например, сакральные русские княжеские имена (Владислав, Ярослав, Мстислав и т.д.). Многие военные походы совершались в раннем Средневековье не столько из соображений материальных, сколько - ради Славы, о чем говорят нам многочисленные эпические произведения о вождях и героях. Как и Удача, Слава наследовалась от предков - упоминания о такой Славе, называемой задней или прадедней (т.е. доставшейся от прадедов), мы видим, например, в таком известном памятнике древнеруссской культуры как Слово о полку Игореве :
Тии бо бесъ щитовь, съ засапожникы,
кликомъ плъкы побъждаютъ,
звонячи въ прадеднюю Славу.
Потомки, обладающие наследственной прадедней Славой, могут увеличить ее, но могут и выскочить из Славы, утратить то, что досталось от дедов:
Ярославли и все внуче Всеславли!
Уже понизите стязи свои,
вонзите свои мечи вережени,
уже бо выскочисте изъ дедней Славе...
Так почти случилось с русским княжеским родом, когда...
на реце на Каяле тьма светъ покрыла:
по Русской земли прострошася половци, акы пардуже гнездо...
Уже снесеся Хула на Хвалу;
уже тресну Нужда на Волю,
уже врежеса Дивъ на землю...
К нашей с вами прадедней Славе, хорошая Удача Рюриковичей была велика и позволила певцу, сложившему Слово, закончить его знаменитым:
Слава Игорю Святославличю,
Буй Туру Всеволоду,
Владимиру Игоревичу!
Здрави князи и дружина,
побарая за христьяны на поганыя плъки!
Князем Слава а дружине!
Такое восславление - обязательный элемент традиционного эпического стихосложения - имеет характер очевидно магический, связанный с пониманием взаимообращаемости Удачи и Славы. В Скандинавии скальдическая песнь Славы получила специальное название - драпа; сложение и исполнение драпы считалось лучшим, что скальд мог сделать для своего вождя. Ибо как добрая Удача рождает добрую Славу, так и Слава привлекает Удачу к своему обладателю.
Доля и Рок
Еще одно фундаментальное понятие нордической Традиции - это понятие Доли, которое выглядит прямо связанным с понятием Удачи, поскольку Удача каждого человека - это его Доля в дарах богов. Однако, есть между Удачей и Долей и разница - принципиальная.
Для простого человека Удача и Доля - это одно и тоже; это его Удел, раз навсегда означенный и неизменяемый предел. Для простого воина Удача - средство жить и один из основных смыслов жизни (вспомним, не- доблестный воин, т.е. воин, не обладающий Удачей и Славой, обречен на не- попадание в чертоги Вальхаллы). Удача воина - предмет его личной духовной (магической) войны; Доля же воина суть предопределение того, суждено или нет ему добиться высокой Удачи.
Так же, как для воина, хорошая Удача для мага - заслуженная награда. Но вот плохая Удача... для воина это беда, это - наказание за проступок против воинской чести, результат без-Славия, это - просто препятствие, которое должно преодолеть. Для мага же отсутствие Удачи суть поступь Трикстера, суть юнговская Тень - признак несовершенства, отметка той области, в которой следует работать над собой. Доля мага - следовать хорошей Удаче и отрабатывать плохую, раскрывая все новые глубины собственного существа...
Мы использовали здесь классические понятия кастового общества, характерного для традиционной ведической культуры: вайшья (крестьянин, купец), кшатрий (воин), брахман (маг, жрец). Для людей, принадлежащих каждой из этих трех классических каст, понятие Доли действительно разнится; однако гораздо важнее то, что три эти - внешне кажущиеся социальными - ступени являются символическим отражением трех ступеней внутреннего развития человека вообще.
Доля, таким образом, оказывается понятием довольно условным, меняющимся при изменении самого человека. Есть, однако, более глобальное нордическое понятие, интегрирующее представления об Удаче и Доле. Это - славянская Судьба, или Рок, древне-скандинавский Цrlцg, древне-англосаксонский Wyrd, балтская Laima.
Нет смысла говорить об этом - есть смысл только ощущать.
Нордический Вирд, или Рок, похож на восточное Дао. Предопределенного судьбой не может избежать даже бог - это слова Геродота. Нет Удачи вне Доли человека, нет ничего вне Рока. Рок, Вирд, Орлег - это не божество, не закон, даже не предопределение, это просто - Все-Что-Есть...
От основы рок происходят фундаментальные понятия и определения традиционной культуры. Урок - смысл существования, определяемый Роком; причастность к Року; овладевание способностью следовать Року. Пророк - человек, провидящий, осознающий Рок. Отрок - тот, кто еще не прошел должного кастового посвящения, не причастился Року, не осознал свой Урок...
Есть такой древне-русский глагол - (а)р(ъ)кать, имеющий два значения: 1) "говорить" (см. в Слове о Полку Игореве и в летописях - "рекоста", "рекучи", "аркаючи"; совр. рус. "рыкать", "изрекать", "речь" и т.д.) и 2) "течь" (сравн. совр. "река"). Лингвистическое единство двух понятий - течения и речи - лишь отражает невероятно древнее индоевропейское представление о том, что речь (говорение) суть истекание воли, намерения - отсюда современные выражения типа "речь текла".
Не является ли термин Рок отглагольным существительным от той же основы "р(ъ)кать"? Если это так, то значение его - просто "течение", "истекание высшей Воли"...
Течение Силы, Дарна
Современные слова Бог (слав.), God, Gott (герм.) в современном своем значении появились в нордической Традиции относительно недавно. Изначально - тысячелетия назад - славянское "бог" имело значение "благо" (отсюда современное "богатство"), а в более широком смысле являлось, вероятно, синонимом к более позднему термину Доля. В Скандинавии термин Gud ("боги") также появился довольно поздно - до этого для обозначения "богов" превалировало Regin, Rogn, что может быть переведено на русский как "Сила" (не к той же ли основе Рък/Рок восходят эти слова?). Нордическая традиционная магия различает понятия Мощи и Силы. Мощь, или Моща, - это конкретная магическая энергия (древне-скандинавское Цnd, или Hamingja - в подвижном аспекте), подобная индийской Пране или, точнее, - китайской Ци. Иногда Мощь, или Онд, обозначают как "то, что действует", и ассоциируют с образом Огня.
Напротив, Сила, или Рогн, - это "то, что ведет". Силу часто ассоциируют с Водой, причем - с Водой текучей (готск. Laguz). Текучая вода Силы, поток Силы - это то, что ведет человека, идущего традиционным путем. Течение, река Силы - это и есть Рок нордической Традиции. Вот мы и подошли к главному, ради чего писалась эта статья. Человек, следующий течению Силы, т.е. следующий Року, находится в состоянии Дарны.
В Традиции нет понятий "добра" и "зла" в том виде, в каком мы знаем их сейчас. Встреча с хулиганом на улице покажется злом, но она может предотвратить попадание в автомобильную катастрофу. Для Традиции все, что ведет к состоянию Дарны, и все, что совершается в Дарне, - Правда; все прочее - Кривда.
Современное слово "дарна" происходит из балтских языков, где оно связано с такими понятиями, как дора - "честность", дарна - "гармония", дарбас - "труд". Однако и само слово, и обозначаемое им понятие связаны с Дхармой индуизма.
Для человека Дарна - это состояние, когда осознан Урок, и обретено Знание-без-слов, и открыт Путь. В более общем смысле Дарна - это движение в потоке Силы. Русская Баба-Яга, вручающая сказочному Иванушке волшебный клубочек, на самом деле наделяет только что прошедшего возрастное или кастовое посвящение юношу Дорогой, Тропой, то есть вводит его в состояние Дарны - в состояние, когда Путь сам собой - самокатом - разворачивается перед человеком, как нить из волшебного клубка...
Не следует ассоциировать состояние Дарны с "нирваной", про которую много пишут сейчас в книгах о восточных учениях. Дарна - естественное состояние человека; некогда выпадение из Дарны было явлением столь же редким, как ныне - человек в Дарне, человек с "раскрученным" самокатом. Еще совсем недавно очень многие русские умели жить в Дарне. Один из признаков такого человека - отношение к смерти как к Переходу, знание времени, когда будет закончен Урок... Не так уж редко мы встречаем на русских кладбищах камни, на которых указано, что человек, под ним лежащий, знал срок собственной смерти, сам сделал камень и простился перед уходом с близкими. Это были люди, жившие в Дарне...
Удача и Слава
Есть люди, рядом с которыми хочется находиться, чье присутствие вдохновляет, люди, у которых спорится всякое дело, за которое они берутся. Есть, напротив, люди, чье присутствие привносит тяжесть, рядом с которыми опускаются руки и теряется "вкус к жизни". Каждый из нас - иногда осознанно, а иногда инстинктивно - стремится быть рядом с первыми и избегать общества вторых. Этих вторых мы часто называем неудачниками, уже не помня истинного, древнего смысла этого слова. "Удачи!" - привычное пожелание, произносимое русскими при расставании, и соответствующие ему древне-скандинавское "Auja!" и древне-среднеевропейское "Aja!" мы понимаем сейчас просто как пожелания везения. Между тем эти восклицания, имеющие, как будет видно дальше, магический, заклинательный характер, связаны с одним из важнейших представлений нордической Традиции.
Понятие Удачи, как мы видим его в этнографических материалах и в древних скандинавских сагах, означает отнюдь не "везение", но некую важнейшую интегральную характеристику человека. В скандинавских текстах мы можем встретить такие формулировки, как "у него была хорошая Удача" или "у него была плохая Удача", "он приобрел (или потерял) Удачу, совершив то-то и то-то", "его Удача стала более (или менее) хорошей". В русском языке до сих пор сохранились выражения, отражающие те же представления: "Удача оставила его", например.
Скандинавский термин Auja, обычно переводимый на русский как "Удача", подразумевает под собой не только "везение", но и счастье, радость, силу. О викинге, которому повезло в бою, говорили, что он победил, потому что "у него была хорошая Удача"; но так же отзывались о том, у кого ладно строились корабли, чья жена рожала много детей, кто умел вести за собой людей. Таким образом, "везение" - это только одно - хотя и характерное - из проявлений Удачи. Сама же она понималась древними скандинавами как особое личное (магическое) могущество (др.-исл. Megin), приносящее удачу в узком смысле слова и благо вообще.
Так же и русское слово удача само по себе не связано с "везением", хотя благоприятное стечение обстоятельств мы до сих пор понимаем как одно из проявлений Удачи. Однако само это слово происходит от глагола "дать" и подразумевает значение "то, что дано". Как характеристика конкретного человека, Удача - это то, что ему дано. И если говорить о язычестве, то Удача - это то, что дано богами (и, соответственно, то, что можно у них испрашивать).
Таким образом, если говорить о нордической Традиции в целом, Удача - это некая сила, определяющая жизнь человека, его успех и неуспех, его счастье и несчастье. На Северо-Западе Европы Удача мыслилась основным достоянием человека - князь, обладавший обширными землями, золотом и большой дружиной, но - плохой Удачей, не стоил ничего перед простым воином, чья Удача была хороша. Мы увидим, почему было так, рассмотрев основные черты древних представлений об Удаче.
1. Итак, во-первых, Удача может быть хорошей и плохой, иначе говоря - "положительной" и "отрицательной". Первая приносит благо, вторая - неблаго; человек, чья Удача - плохая, становится невезучим во всем, к чему прикасается.
2. Удача может быть приобретена, утеряна или изменена. Так, например, по представлениям древних скандинавов, человек, совершивший воровство, переставал считаться мужчиной и терял хорошую Удачу.
3. Удача "заразна". Человек с плохой Удачей еще в раннем Средневековье был обречен на одиночество; мы до сих пор избегаем таких людей, в древности же путники нередко делали крюк, чтобы обогнуть дом или земли человека с плохой Удачей, люди бежали из городов, где правили такие князья, и воины оставляли их дружины, если тому не препятствовали соображения этического характера. Напротив, дом человека с хорошей Удачей всегда полон гостей - каждому хотелось побыть рядом с ним, прикоснуться к нему, поговорить с ним, т.е. перенять часть его Удачи. Многие вожди викингов стремились зазвать в свои дружины воинов, известных большой хорошей Удачей. При этом считалось, что Удача не аддитивна, т.е. сколько бы человек не делился с другими своей Удачей - будь она хорошая или плохая - его собственная Удача от этого не уменьшается.
4. Удача вождя распространяется на его людей. Переходя, как то часто бывало, от одного вождя к другому, викинги выбирали хевдинга, обладавшего хорошей Удачей. Великий Новгород выбирал себя князя, оценивая характер его Удачи; князь, потерявший хорошую Удачу или приобретший плохую, изгонялся. В древней Ирландии существовали специальные ритуалы оценки "истинности" будущего верховного короля, поскольку возведение на престол "не-истинного" короля, т.е. короля, обладавшего плохой Удачей, приводило к неурожаям, падежу скота и кровавым междоусобицам.
5. Удача отчасти наследуется. С этим ее свойством связано существование родовой, или клановой, Удачи, и даже Удачи этноса.
Удача, как уже было сказано, представляла собой главную ценность, которой мог владеть человек (или род). Удачи - а не счастья или материального благополучия - просили у богов; Удачу берегли как ценнейший их дар; на приобретение или улучшение Удачи были направлены многие магические технологии. Нередко такие технологии были связаны с персонификацией Удачи в образе божества, связанного с конкретным человеком. Такой персонифицированный аспект Удачи назывался на Северо-Западе фетч (др.- англо-сакс. fetch), фюльгья (др.-сканд. fylgja) или ведогон (слав.); эти традиционные представления были позднее заимствованы и христианством, где персонифицированная Удача превратилась в ангела-хранителя.
Удача мыслилась силой, тесно связанной со Славой - еще одной важнейшей ценностью традиционной культуры. Слава - как и хорошая Удача - была необходимой частью власти любого вождя; с этим связаны, например, сакральные русские княжеские имена (Владислав, Ярослав, Мстислав и т.д.). Многие военные походы совершались в раннем Средневековье не столько из соображений материальных, сколько - ради Славы, о чем говорят нам многочисленные эпические произведения о вождях и героях. Как и Удача, Слава наследовалась от предков - упоминания о такой Славе, называемой задней или прадедней (т.е. доставшейся от прадедов), мы видим, например, в таком известном памятнике древнеруссской культуры как Слово о полку Игореве :
Тии бо бесъ щитовь, съ засапожникы,
кликомъ плъкы побъждаютъ,
звонячи въ прадеднюю Славу.
Потомки, обладающие наследственной прадедней Славой, могут увеличить ее, но могут и выскочить из Славы, утратить то, что досталось от дедов:
Ярославли и все внуче Всеславли!
Уже понизите стязи свои,
вонзите свои мечи вережени,
уже бо выскочисте изъ дедней Славе...
Так почти случилось с русским княжеским родом, когда...
на реце на Каяле тьма светъ покрыла:
по Русской земли прострошася половци, акы пардуже гнездо...
Уже снесеся Хула на Хвалу;
уже тресну Нужда на Волю,
уже врежеса Дивъ на землю...
К нашей с вами прадедней Славе, хорошая Удача Рюриковичей была велика и позволила певцу, сложившему Слово, закончить его знаменитым:
Слава Игорю Святославличю,
Буй Туру Всеволоду,
Владимиру Игоревичу!
Здрави князи и дружина,
побарая за христьяны на поганыя плъки!
Князем Слава а дружине!
Такое восславление - обязательный элемент традиционного эпического стихосложения - имеет характер очевидно магический, связанный с пониманием взаимообращаемости Удачи и Славы. В Скандинавии скальдическая песнь Славы получила специальное название - драпа; сложение и исполнение драпы считалось лучшим, что скальд мог сделать для своего вождя. Ибо как добрая Удача рождает добрую Славу, так и Слава привлекает Удачу к своему обладателю.
Доля и Рок
Еще одно фундаментальное понятие нордической Традиции - это понятие Доли, которое выглядит прямо связанным с понятием Удачи, поскольку Удача каждого человека - это его Доля в дарах богов. Однако, есть между Удачей и Долей и разница - принципиальная.
Для простого человека Удача и Доля - это одно и тоже; это его Удел, раз навсегда означенный и неизменяемый предел. Для простого воина Удача - средство жить и один из основных смыслов жизни (вспомним, не- доблестный воин, т.е. воин, не обладающий Удачей и Славой, обречен на не- попадание в чертоги Вальхаллы). Удача воина - предмет его личной духовной (магической) войны; Доля же воина суть предопределение того, суждено или нет ему добиться высокой Удачи.
Так же, как для воина, хорошая Удача для мага - заслуженная награда. Но вот плохая Удача... для воина это беда, это - наказание за проступок против воинской чести, результат без-Славия, это - просто препятствие, которое должно преодолеть. Для мага же отсутствие Удачи суть поступь Трикстера, суть юнговская Тень - признак несовершенства, отметка той области, в которой следует работать над собой. Доля мага - следовать хорошей Удаче и отрабатывать плохую, раскрывая все новые глубины собственного существа...
Мы использовали здесь классические понятия кастового общества, характерного для традиционной ведической культуры: вайшья (крестьянин, купец), кшатрий (воин), брахман (маг, жрец). Для людей, принадлежащих каждой из этих трех классических каст, понятие Доли действительно разнится; однако гораздо важнее то, что три эти - внешне кажущиеся социальными - ступени являются символическим отражением трех ступеней внутреннего развития человека вообще.
Доля, таким образом, оказывается понятием довольно условным, меняющимся при изменении самого человека. Есть, однако, более глобальное нордическое понятие, интегрирующее представления об Удаче и Доле. Это - славянская Судьба, или Рок, древне-скандинавский Цrlцg, древне-англосаксонский Wyrd, балтская Laima.
Нет смысла говорить об этом - есть смысл только ощущать.
Нордический Вирд, или Рок, похож на восточное Дао. Предопределенного судьбой не может избежать даже бог - это слова Геродота. Нет Удачи вне Доли человека, нет ничего вне Рока. Рок, Вирд, Орлег - это не божество, не закон, даже не предопределение, это просто - Все-Что-Есть...
От основы рок происходят фундаментальные понятия и определения традиционной культуры. Урок - смысл существования, определяемый Роком; причастность к Року; овладевание способностью следовать Року. Пророк - человек, провидящий, осознающий Рок. Отрок - тот, кто еще не прошел должного кастового посвящения, не причастился Року, не осознал свой Урок...
Есть такой древне-русский глагол - (а)р(ъ)кать, имеющий два значения: 1) "говорить" (см. в Слове о Полку Игореве и в летописях - "рекоста", "рекучи", "аркаючи"; совр. рус. "рыкать", "изрекать", "речь" и т.д.) и 2) "течь" (сравн. совр. "река"). Лингвистическое единство двух понятий - течения и речи - лишь отражает невероятно древнее индоевропейское представление о том, что речь (говорение) суть истекание воли, намерения - отсюда современные выражения типа "речь текла".
Не является ли термин Рок отглагольным существительным от той же основы "р(ъ)кать"? Если это так, то значение его - просто "течение", "истекание высшей Воли"...
Течение Силы, Дарна
Современные слова Бог (слав.), God, Gott (герм.) в современном своем значении появились в нордической Традиции относительно недавно. Изначально - тысячелетия назад - славянское "бог" имело значение "благо" (отсюда современное "богатство"), а в более широком смысле являлось, вероятно, синонимом к более позднему термину Доля. В Скандинавии термин Gud ("боги") также появился довольно поздно - до этого для обозначения "богов" превалировало Regin, Rogn, что может быть переведено на русский как "Сила" (не к той же ли основе Рък/Рок восходят эти слова?). Нордическая традиционная магия различает понятия Мощи и Силы. Мощь, или Моща, - это конкретная магическая энергия (древне-скандинавское Цnd, или Hamingja - в подвижном аспекте), подобная индийской Пране или, точнее, - китайской Ци. Иногда Мощь, или Онд, обозначают как "то, что действует", и ассоциируют с образом Огня.
Напротив, Сила, или Рогн, - это "то, что ведет". Силу часто ассоциируют с Водой, причем - с Водой текучей (готск. Laguz). Текучая вода Силы, поток Силы - это то, что ведет человека, идущего традиционным путем. Течение, река Силы - это и есть Рок нордической Традиции. Вот мы и подошли к главному, ради чего писалась эта статья. Человек, следующий течению Силы, т.е. следующий Року, находится в состоянии Дарны.
В Традиции нет понятий "добра" и "зла" в том виде, в каком мы знаем их сейчас. Встреча с хулиганом на улице покажется злом, но она может предотвратить попадание в автомобильную катастрофу. Для Традиции все, что ведет к состоянию Дарны, и все, что совершается в Дарне, - Правда; все прочее - Кривда.
Современное слово "дарна" происходит из балтских языков, где оно связано с такими понятиями, как дора - "честность", дарна - "гармония", дарбас - "труд". Однако и само слово, и обозначаемое им понятие связаны с Дхармой индуизма.
Для человека Дарна - это состояние, когда осознан Урок, и обретено Знание-без-слов, и открыт Путь. В более общем смысле Дарна - это движение в потоке Силы. Русская Баба-Яга, вручающая сказочному Иванушке волшебный клубочек, на самом деле наделяет только что прошедшего возрастное или кастовое посвящение юношу Дорогой, Тропой, то есть вводит его в состояние Дарны - в состояние, когда Путь сам собой - самокатом - разворачивается перед человеком, как нить из волшебного клубка...
Не следует ассоциировать состояние Дарны с "нирваной", про которую много пишут сейчас в книгах о восточных учениях. Дарна - естественное состояние человека; некогда выпадение из Дарны было явлением столь же редким, как ныне - человек в Дарне, человек с "раскрученным" самокатом. Еще совсем недавно очень многие русские умели жить в Дарне. Один из признаков такого человека - отношение к смерти как к Переходу, знание времени, когда будет закончен Урок... Не так уж редко мы встречаем на русских кладбищах камни, на которых указано, что человек, под ним лежащий, знал срок собственной смерти, сам сделал камень и простился перед уходом с близкими. Это были люди, жившие в Дарне...